он работал, и которому все еще принадлежал лагерь, ему предложили поработать все лето с детьми, он сразу согласился. Предложение было выгодным. В лагере он будет получать зарплату после каждой смены, а здесь не увидит ее еще полгода. Опыт у него был. Человек он был не глупый. С детьми ладит нормально. Два раза уже работал в этом же лагере, сразу, как только демобилизовался из армии.
Когда он начал работать в «Буревестнике» этим летом, то поразился, увидев, как изменилось здесь все за два года. Это был тот же лагерь и в то же время не тот. От прежней жизни не осталось и следа. Несколько дней понадобилось Роману, чтобы увидеть, что современный детский оздоровительный лагерь в сто раз хуже, чем его захудалый, еле державшийся на плаву завод, на котором кроме поголовного пьянства и безделья, ничего хорошего не было. Здесь же ко всему этому прибавился, чуть ли не содомический разврат, от которого у Романа, когда он это все увидел, волосы встали дыбом. Разврат процветал среди обитателей лагеря. Он был тихим затаившимся и незаметным днем, и буйным, циничным и совершенно бесстыдным ночью. Своими щупальцами он опутал каждый куст и уголок территории. Им занимались все! И взрослые и даже дети. Вожатые, повара, медсестры и спортинструктор с плавруком. И, конечно же, дети, которым, не хватало опыта, шли за его приобретением к «старшим товарищам», которые никогда не отказывали в учебе. А сам лагерь был похож на проходной двор. Кого тут только не было! Любой бомж и просто пьяница, которому негде и не с кем было выпить, мог спокойно завалить в лагерь и ночевать в нем, ходить в столовую и даже жить по неделе, а то и по две. Никого это не волновало. Всем на все было наплевать.
А дети, вернее подростки видимо были собраны с самого дна общества. Это потом уже Роман понял, что сейчас в лагеря посылают детей только те родители, которым нужно от них избавиться хотя бы на лето. Поэтому было в норме вещей, что лагерь с самых первых дней превратился в публичный дом, где любой желающий мог удовлетворить свои физиологические потребности. Сексуальная революция, которая дошла и до нашей страны, в первую очередь вовлекла в свои ряды подростков. Они с гордостью и радостью подняли ее флаг и ринулись в сексуальные сражения.
На Романа через две недели окружающие стали смотреть с жалостью и с пренебрежением, потому что он не переспал ни с одной девочкой из третьего или четвертого отряда, которым было по одиннадцать или двенадцать лет. Старшие девочки на него внимания и вовсе не обращали. Хотя Роман не был плох собой, он избегал всякого общения с девочками, девушками и женщинами старше девяти лет. Ему совсем не хотелось, чтобы однажды ночью, кто-то постучал в его дверь, и после того, как этому кому-то, открыли, он тихо проскользнул бы к нему в постель и стал требовать нежных ласк для своего, еще не развившегося тела.
Роман благодарил бога, что ему достались малыши, которые таких хлопот не доставляли, а наоборот сами требовали, чтобы их оберегали от всего этого.
Вожатый узнал, что в других отрядах некоторые малыши стали жертвами старших детей, и к своему отряду подросткам не давал приблизиться даже на десять
