обой. Мгновение она балансировала, пытаясь устоять, но в следующую секунду ее сбило с ног и накрыло с головой.
Давно дремавшая сила проснулась. Холм словно был живой, и от тычка он вышел из спячки, зашевелился. Поднялась его голова, присыпанная землей, распрямились плечи, песчаная река потекла к ногам пробуждающегося великана.
Девочкино лицо вынырнуло на поверхность. Она хотела закричать, но в рот ей набилась земля. Она закашлялась и вновь утонула в потоке. Корни, похожие на стариковскую руку, взвились вверх – это потащил их падающий ствол дерева. Скрюченный сухой палец воткнулся в синеву, упрекая небо в давних обидах, в недогляде, в том, что когда-то небо отвернулось и не помогло.
Неожиданно все остановилось. Земля перестала течь, упершись в невидимую преграду. Дерево легло – поломав сучья, скрипнув напоследок исстрадавшейся сердцевиной. Стало тихо.
В этой тишине на поверхность земли вынырнула девочкина лопатка, а вслед – и сама девочка, перемазанная, ошеломленная. Она захныкала и заморгала, потирая кулачками глаза, в которые попал песок. Потом глаза открылись, и тогда ее хныканье смолкло.
Прямо перед ней вытолкнутый из земли лежал гроб.
Из него, из-под сбитой набок крышки торчала человеческая нога.
Девочка закричала. Закричала так, как могут кричать только до смерти перепуганные дети: тонким пронзительным голоском, от которого холод бежит по коже, и взрослые понимают, что случилась беда. Ее крик облетел склон и заставил мужчин, работавших на другой стороне, побросать инструменты и броситься к источнику шума.
Крик полетел дальше, в темную лесную чащу. В ее глубине подняли головы и стали прислушиваться странные существа – не то боги, не то духи, не то призраки умерших животных.
Мужчины бежали к девочке со всех сторон. Увидев ее, увидев гроб, они разом остановились – красные, потные, дышащие густо и тяжело. «Что? Что случилось?» – проталкивался сквозь толпу отец девочки. Он подхватил ее на руки: «Кристиночка! Что произошло? Ты жива?» Оказавшись под защитой родителя, девочка уткнулась ему в плечо и заревела в три ручья.
Крышку гроба поддели лопатой, сбросили на землю. Осторожно заглянули внутрь. Мертвец пролежал в земле без малого семьдесят лет. За это время от него должны были остаться только кости или их фрагменты да еще ржавые остовы металлических, некогда блестящих деталей – пуговиц, пряжки ремня, кокард. Однако увиденное заставило мужчин замереть.
Покойник выглядел так, словно сошел в могилу только вчера. Белое лицо, руки сложены на животе. Неведомым образом ему удалось обмануть время и избежать тления. На фуражке тускло отсвечивала красная звезда. К сапогам прилипли комья ссохшейся грязи – словно перед тем, как лечь в гроб, мертвец прошагал по лужам. Но больше всего мужчин поразили его глаза. Голубые, почти прозрачные, они были открыты и смотрели на склонившихся над ним людей с удивлением. Казалось, покойник не мог понять, что происходит. Зачем его подняли из земли и заставили вновь смотреть на жизнь? Такую недосягаемую, буйную, летнюю?
На вид ему было чуть больше сорока. Светловолосый, усатый, с черной спекшейся точкой посреди лба – следом от пули. «Подполковник, – прошептал кто-то из мужчин, глядя на погоны. – Уважаемый был человек, раз дали отдельный гроб».
Долго думали, кто полезет смотреть его «смертник» – пластиковый медальон с закрученной внутри картонкой с личными данными. Чаще всего «смертники» носили на шнурке на шее. Так что кому-то нужно было расстегнуть гимнастерку и залезть туда рукой – под пристальным взглядом двух огромных, как блюдца, мертвых глаз.
Шансов на удачу было мало. «Смертники» находили на ошметках солдатских костей, густо замешанных с железом, на поле боя. Если покойник лежал в отдельном гробу, значит медальон, скорее всего, сняла похоронная команда.
Мужчины по очереди отказывались лезть за шиворот к мертвецу.
– Я не буду…
– И я…
– Черт с вами, – выругался тот, кто определил звание. – Полезу я.
Он стянул рабочие перчатки и подошел к гробу. Расстегнул одну пуговицу, затем другую, запустил под гимнастерку ладонь.
– Он моргнул, кажется. Нет? – спросили из толпы.
Мужчина поднял голову, попытался найти того, кто говорил.
– Моргнете у меня сейчас, мало не покажется! Есть! – удивляясь удаче, он вытащил руку с зажатым в ней медальоном. – Дайте нож.
Лезвием он перерезал шнурок. Зажав медальон в кулаке, отошел от гроба. Еще раз обвел всех свирепым взглядом:
– Кто под руку говорил?
Мертвец за его спиной продолжал пялиться в небо стеклянными голубыми глазами.
– Посмотрим, как его звать, – мужчина сорвал колпачок с медальона
