него.
– Я не наци. Нацистов больше там, на востоке. Ты, русская свинья, осторожней со словами, а то по морде схлопочешь.
Такую провокацию Виктор выдержать уже не мог, тем более под хмелем. Он выплеснул остатки пива из своей кружки в лицо чернявого. Завизжали истерично девицы, испуганно встал со стула блондин, повернулись сторону ссоривших толстый и худой, за стойкой застыл в напряжении бармен. Только тот парень, из-за которого началась ссора, расслабленно сидел на стуле и мутными глазами смотрел, ничего не понимая, на озлобленных людей.
Чернявый сделал шаг вперед и размахнулся для удара, но Виктор опередил его и врезал парню кулаком по носу. Блондин оттолкнул Виктора, и тот, не удержавшись, всем телом навалился на стол. На пол полетели отставленная кружка и вазочка с орешками. Угловым зрением Виктор видел, как бармен набирал на мобильном телефоне чей-то номер. Он всё-таки удержался на ногах и ударил надвигающегося на него блондина в живот. Чернявый махнул рукой, и его кулак чиркнул по виску, оставив глубокую царапину на брови. Вероятно, полицейский патруль был недалеко. На улице подозрительно замигали огни. Виктор понял, что ему надо покидать поле боя, не то могут быть серьёзные последствия. Пропал хмель, и он стал трезво сознавать, что если за дело примется полиция, то ни ему, ни его противникам так просто ссора не обойдётся. И молодым людям, видимо, тоже нежелательна была встреча с полицией. Они все одновременно ринулись к выходу. Блондин, подхватив под руку своего подвыпившего друга, крикнул на ходу оставшемуся у бара молодому человеку, чтобы он рассчитался с кельнером. Виктор поспешно бросил на стол пять евро, схватил висевшую на спинке стула куртку и, чуть ли не рука об руку с чернявым, у которого из носа сочилась кровь, выскочил из кафе. Мельком увидел, как из полицейского автомобиля выходили пожилой полицейский и его напарница – молодая женщина. Огни на крыше машины продолжали мигать, освещая в секундном такте в неестественный цвет стоявшую неподалёку остановку, рекламный щит, уныло повисшие листья на деревьях, стену кафе и спешащих от неё людей.
Несколько метров вся кампания торопливо шла вместе, но потом Виктор завернул в свой переулок, а парни и девушки, не обращая на него внимания, поспешили дальше к центру города. Никто их не преследовал, и, когда Виктор оказался на своей улице, он сбавил темп и не спеша пошёл к дому. Рассечённая бровь побаливала. Виктор дотронулся пальцем до раны. На ней лёгким бугорком запеклась кровь. Волнение, вызванное ссорой, улеглось, и он, обозвав себя мысленно идиотом, стал размышлять над тем, что случилось в кафе. В принципе, ничего не случилось. Один идиот, с утра заряженный плохим настроением, столкнулся с компанией таких же идиотов, очевидно, подогретых не только спиртным, но и наркотиками, и в результате на этой благодатной почве разгорелся огонь войны, который тут же потух. В нормальном состоянии Виктор просто-напросто не отреагировал бы на глупую реплику молодого парня. Молодые иногда болтают, не зная сути. В большинстве же своём у переселенцев из России нет проблем с местными немцами. Многие вживаются в германскую
