с узкими полями шляпу, встряхнул упавшими на глаза белоснежными волосами и спросил, указывая на седину:
– Может быть, ты хочешь вот этого?
Глаза принцепса наполнились слезами.
– Этого ты, отец, хочешь для меня.
Вдруг перед ними засверкал золотой купол возвышающегося на холме пантеона. Цезарь прикрыл глаза рукой.
– Нет, мой сын, я не намерен мешать твоему счастью. Да возместят тебе боги то, чего лишили меня.
Принцепс наклонился было к отцу, чтобы обнять его, но они уже подъезжали к юго-восточным воротам города, и Константин обнял отца только взглядом огромных лучистых голубых глаз.
– Спасибо, господин мой. Ничто другое меня не заботит.
– Зато другой позаботится о тебе, – горько вздохнул Констанций. – Император упрям и беспощадно ломает все, что противится его воле… Кстати, как он к тебе относится?
– До сих пор я во всем был покорен ему.
– Твоя любовь может стоить тебе жизни.
– Наверно, отец… если я отрекусь от нее.
– Он лишит тебя любимой девушки, он ее умертвит.
Лицо принцепса озарилось.
– Моя мать вернет ей жизнь! Ты сам говоришь, что она может воскрешать мертвых. Но боги будут к нам милостивы. Знаешь что? Пусть мать, когда приедет сюда, возьмет потом Минервину с собой в Нанес. Император не узнает об этом.
– А Фауста?
– О-о, отец, она еще долго будет забавляться куклами. И кто знает, как решит Тиха, когда она подрастет.
– Тиха? – удивленно переспросил цезарь. – Ты тоже почитаешь слепую богиню судьбы? Перед отъездом сюда я распорядился чеканить ее изображение на всех новых монетах.
Константин расстегнул воротник.
– Смотри, отец. – Он показал свой талисман на тонкой золотой цепочке.
Это была крошечная золотая статуэтка крылатой Тихи, богини судьбы.
Объехав пантеон, в безмолвной тишине которого белели статуи Юноны, Юпитера и Минервы[42], они повернули на улицу Сингон. Возле скромной базилики стояла большая толпа людей в черном. Когда отец с сыном подъехали, они, обнажившись до пояса, выстроились по двое, запели какую-то очень печальную песню и медленно пошли вокруг базилики, хлеща себя бичом по голой спине.
– Жрецы Исиды[43]? – спросил цезарь.
– Не знаю, – ответил принцепс.
– Конечно, они. Правда, я их еще не видел, но слышал, что они добиваются благосклонности Исиды самобичеванием. Давай подождем, пока они доведут себя до исступления.
Остановив коней, оба с интересом принялись наблюдать процессию. Подъехала свита. Минервиний спешился и стал на колени.
– Кого ты приветствуешь? – спросил принцепс.
– Угодников божиих, – сказал Минервиний и, перекрестившись, низко поклонился процессии.
– Христиане? – поразился цезарь. –
Минерва – в римской мифологии богиня, покровительница ремесел и искусств. Отождествленная (с конца III в. до и. э.) с греческой Афиной, почиталась также как богиня войны и государственной мудрости.
Исида – в древнеегипетской мифологии супруга и сестра Осириса, олицетворение супружеской верности и материнства, богиня плодородия, воды и ветра, волшебства, мореплавания, охранительница умерших.
