о р о в. Ты, Мария, кланяться должна Даниле Андреичу, а не на шею ему вешаться. И в церкви не одну молитву вознести за его здравие.
М а р и я. Папа, что ты говоришь?
С и д о р о в. Дело говорю, а ты слушай!
М а р и я. Я же комсомолка, а Даниил Андреевич – член партии!
С и д о р о в. И ты думаешь, билеты ваши вас спасли? Нет, на то Божья милость была. И теперь все зависит от воли его… Данила Андреич, ты теперь один. Зашел бы к нам, отужинали вместе. Крестницу свою порадуешь.
М а р и я. Ну я же и приглашала Даниила Андреевича…
С и д о р о в. Вот это правильно…
П е т р о в. Мне же с утра на сборном пункте надо быть…
С и д о р о в. Ну, ужин – не ахти какое застолье, полчаса-час, не более.
М а р и я. Приходите, пожалуйста!
П е т р о в. Спасибо, зайду.
С и д о р о в. Вот и договорились. (Марии) А ты иди домой, приляг. Мать зовет.
Петров, Мария, Сидоров расходятся по подъездам. Возле жилконторы остаются Мохов и Курашова.
М о х о в (Курашовой). Вы что же, так весь день и будете дежурить?
К у р а ш о в а. Да я Евгению Павловну подменяю. Она в госпиталь за дочерью ходила. Теперь вернулась и сменит меня.
М о х о в. Погода-то сказочная стоит… живи да радуйся. А люди убивают друг друга.
К у р а ш о в а. Война, ничего не поделаешь.
М о х о в. И город стал каким-то другим. В центре маскировочные сети натягивают, окна мешками с песком закладывают, в бойницы их превращают.
К у р а ш о в а. Неужели в городе воевать будут?
М о х о в. Похоже. На работу когда ходил, удивлялся: народу на улицах мало. Только на Смоленском кладбище – оживление. Престольный праздник, видно, отмечался.
К у р а ш о в а. Был такой на днях.
М о х о в. Так верующие пришли поминать своих с выпивкой, с закусками. А их не пустили, там теперь ополченцев обучают: лечь, встать, коли, шагом марш и прочее.
Так наши верующие и неверующие на лютеранском расположились, благо рядом. На чужих могилах своих почивших поминали.
К у р а ш о в а. Грустно это, да и кощунственно, по-моему.
М о х о в. Я тоже подумал, что нехорошо. А что мы понимаем в этом? Я вот своих отправил, а теперь извелся весь, не зная, что с ними? Поехал бы вслед, да меня к охране склада приписали, и никуда не денешься.
К у р а ш о в а. Да, в чужие края к чужим людям ехать – не приведи господь. Мы для себя решили: из Ленинграда – ни ногой! Пусть увозят матерей с детьми, это правильно. И хорошо, что вы своих отправили.
Из подъезда выходят Сидоров и Евгения Павловна.
С и д о р о в. Передохнул, Авдей Игнатьич? Продолжим?
М о х о в. Да надо сегодня закончить, не оставлять на завтра.
Мохов и Сидоров продолжают работать.
Е в г е н и я П. Спасибо тебе, Соня. Теперь уж я никуда. И дочь дома, и душа на месте. Отдыхай. (Садится рядом с Курашовой).
К у р а ш о в а.
