боя с преступностью. Верхам-то что? Лишь бы к чему-то привязаться. А тут такой повод: громкое убийство!
Вайнштейн все стоит у двери, переминаясь с ноги на ногу, и хранит молчание. Если угодно будет шефу, сам спросит.
Лазарев наконец-таки остановился возле своего письменного стола, оперся левой рукой о столешницу и повернулся к стажеру лицом.
– Ну, что там у тебя?
Вайнштейну не по нраву столь грубое обращение, однако заставляет себя мириться.
– В результате проведенных первичных следственных действий, – начал он говорить по-книжному, представив себе, что он на экзамене и стоит перед экзаменатором-профессором, – что в подъезде дома номер 56 по проспекту Космонавтов убит мужчина…
Прокурор прервал.
– Короче нельзя?.. С чего ты взял, что именно «убит»?.. Пришел, увидел, победил, да?.. Почему не самострел, а?
Считая нужным ответить лишь на последний вопрос прокурора, Вайнштейн отрицательно качнул головой.
– Не похоже.
– Это еще почему, любезнейший? – слово «любезнейший» Лазарев использовал лишь в том случае, когда хотел съязвить. По лицу скользнула злая усмешка, скривившая уголки губ. – Дедуктивным методом определил?
– Нет, не дедуктивным методом, – вполне серьезно сказал стажер и пояснил. – Потерпевший имеет два пулевых ранения в области груди… С ближнего расстояния… И самое основное: имеется пулевое ранение в область затылочной части головы, осуществленное уже в лежавшего лицом вниз, что может свидетельствовать об одном, а именно: имел место быть контрольный выстрел, присущий лишь руке киллера.
Прокурор фыркнул.
– Говорит, черт, как по писаному… – помолчав, спросил. – Это правда, что труп опознан родственниками?
– Да… Женой… И не только… Еще – соседи. Все признали в убитом Лаврентьева.
Прокурора вновь обуяла лихорадка, и он забегал по кабинету.
– Не везет так не везет!.. Ну, зачем мне эта напасть?! Почему в моем районе, а не в соседнем?.. Задергают теперь… Пальцем станут тыкать. На всяком углу будут говорить, что в районе небезопасно стало жить не только рядовым гражданам, а и самим органам. Вон, что делается. Подстреливают на лету… Как куропаток… И не глухой ночью, а… Что это, как не наглый и открытый вызов?.. А мы? Сможем ли ответить и принять бой? – прокурор безнадежно машет рукой, Вайнштейн смотрит, слушает и не верит своим ушам. – Где там! Не более двадцати процентов раскрываемость заказных убийств… Всего лишь каждый пятый оказывается в суде, – прокурор натыкается на стажера, секунду смотрит на него, спохватывается, что наговорил при парнишке лишнего. Прокурора невольно охватывает тихая ненависть к невольному очевидцу его, прокурорской слабости. Он заорал. – Что тут стоишь столбом?
– Жду указаний, – равнодушно
