style="font-size:15px;"> – Ну почему «ерунда»? Почему сходу отвергаешь эту версию? Не было, что ли, подобных преступлений? Вспомни!
– Были, согласен. Но это не тот случай.
– Может, я не прав, но мне кажется, что она либо что-то знает, либо о чем-то догадывается, но нам не говорит.
– Кто «она»?
– Жена, конечно.
– Даже если это и так, то нам все равно «давить» никто не позволит. Да я и сам не соглашусь. Это аморально.
– И все же я прощупаю эту версию, – продолжал настаивать Фомин.
– Опять лезешь на рожон.
– Буду осторожным.
– Ну, как знаешь… Я бы склонился к другой версии…
– Ты о чем? – Фомин насторожился.
– Мне кажется, это заказное убийство.
– Если это так, – Фомин задумался на секунду, другую, – то получается, что Лаврентьев – вольно или невольно – перешел дорогу сильным мира сего. Или случайно ему стало известно нечто такое…
– Вот его и убрали, – закончил его мысль Чайковский.
– В этом есть кое-что, – согласился Фомин.
– Тогда за работу, господин подполковник. А то, гляжу, волынишь много.
Фомин, кажется, обиделся.
– Еще чего? – сказал он и отвернулся к окну.
Хозяева
Трое гостей, точнее – реальных хозяев, прибывших в кемпинг, – сидели в гостиной, только что вернувшись из бани. Не одеваясь, а лишь слегка прикрывшись полотенцами, они сидели за столом, накрытом по всем правилам «новых русских», – стол ломился от яств.
Толстячок, еще больше порозовевший после парилки и купания в бассейне, утонул в кресле.
– Хряпнем, мужики, по рюмашечке, за легкий парок и за наших чудных парильщиц, – предложил он.
– Хорош все же «Камю», настоящий напиток. «Наполеон» ему и в подметки не годится, – разглядывая содержимое рюмки на свет, произнес «Музыкант».
– Особенно того разлива, которым торгует твоя фирма, – съязвил «Хозяин» в ответ на реплику «Музыканта».
Тот промолчал, накладывая на кусок черного хлеба толстый слой красной икры. Он закусывал, чавкая и причмокивая, видимо, этим выражая свое удовлетворение.
– Ну, ты даешь, – «Хозяин» осуждающе смотрел на «Музыканта». – Стыдно! Жрешь икру, как черт знает что.
«Музыкант» оторвался от бутерброда, зло сверкнув глазами.
– Чего ты строишь из себя денди? – прорычал он. – Мы тут одни. Мы из одного корыта едим, из одной кадки пьем.
– Кончай, братва! – обратился к ним третий, именуемый братанами как «Дикой». – Чего вы, в самом деле, из мухи слона делаете.
– Извини, «Музыкант», – «Хозяин» примирительно протянул тому руку, – я пошутил и, кажется, неудачно.
Они обменялись рукопожатием. И в это время в гостиной появились девчонки.
– Кажется, ссора? – изумленно
