style="font-size:15px;"> Дверь приотворилась. Конвоир равнодушно спросил:
– Чего?
– А ты не слишком-то любезен, братец.
– Нашел «братца», – проворчал тот и вновь спросил. – Чего?
– Руки затекли…
– Ну… и что?
– Сними «браслетики», а? На худой конец, хоть ослабь… Будь человеком, а?
– Еще чего: не положено. Такого приказа не было.
– Скажи хоть, долго еще мне с этими побрякушками сидеть?
– Терпи, казак, – атаманом будешь, – попытался пошутить конвоир.
– Я? Буду! А вот ты – никогда. Холуем был, холуем и на позорно нищенскую пенсию уйдешь.
– Не серди меня, парень: в сердцах и двинуть могу.
– Не имеешь права.
– Ишь, какой «правовед» выискался. За двадцать-то годков службы насмотрелся на таких, как ты. У нас здесь так: тот прав, у кого больше прав, понял?
– А я жалобу на тебя напишу…
– Вот это – пожалуйста… хоть тыщу. Времени у тебя много – пиши.
– Слушай, начальник, есть идея, – парень резко сменил тон. – Дай ручку и какой-никакой клочок бумаги. Записку напишу… родственникам. А ты им передашь. Они тебя щедро отблагодарят.
– Ты, как я понимаю, на лапу предлагаешь? Взятку?
– Да, нет: мои близкие – люди, умеющие ценить добро. Не поскупятся. Больше суток я здесь… Они, видать, волнуются, искать еще начнут. Не бойся, я ничего такого не напишу… Сообщу лишь, что ненароком угодил в «казенный дом».
– Заманчиво, ясно…
– Ну-ну! А я что говорю? – парень обрадовался сговорчивости конвоира.
– Однако зачем записку писать? Я тебе лучше сейчас факс-аппарат притащу, и ты передашь все, что вздумается, – быстро, удобно и, главное, – на-деж-но.
В голосе конвоира нельзя было не заметить сарказма.
– Нет, я же серьезно! Если не записку, то забеги и на словах передай. Сходи, будь человеком…
– Человеком? – переспросил конвоир. – С какой стати? Такие, как я, для вас всегда были одним – «мусором».
– Прояви благоразумие, сходи, а?
– Ты явно нарываешься еще на одну статью УК…
– Еще на одну? За мной – ничего нет. Чистёшенек я, как стеклышко… А здесь – по недоразумению.
– Все вы так говорите, когда попадаете сюда. Но, судя по всему, за тобой – о-го-го… Много чего тянется… Иначе изолированную «квартирку» бы не представили, – за его спиной послышались тяжелые шаги. – Да… Вот и те, по ком душа твоя затосковала.
Конвоир отступил в сторону, пропуская в комнату для допросов Чайковского и Фомина.
– Ну-с, судари, о чем беседа? – спросил Фомин.
– Господин подполковник, гражданин, вот, просит записочку передать родственникам.
– Надеюсь, хоть за приличное вознаграждение?
– Так точно, господин подполковник. В обиде, говорит, не буду.
