tion>Глава 1
Со дня смерти лондонского миллионера Питера Оутиса прошла неделя. Родные и близкие усопшего собрались у адвоката. Тот зачитал завещание. Единственным наследником был объявлен полугодовалый внук миллионера Брайан Гарвей, а опекуншей – мать Брайана Энн, дочь Питера Оутиса.
Муж Энн, менеджер Джордж Гарвей выслушал завещание без особого энтузиазма.
Вечером Энн, немного смущаясь, заговорила:
– Дорогой! Я вижу, папино завещание тебя не очень порадовало…
– Для радости нету причин!
– Одна причина всё же есть.
– Наши акции поднялись в цене?
– Ты будешь папой!
Джордж вместо ожидаемой буйной радости неожиданно «взорвался»:
– ЧьИм папой?! Нищего ребёнка, которого старший братик, когда подрастёт, сможет вышвырнуть на улицу?!
Тут он увидел изменившееся лицо жены и спохватился:
– Любимая, прости! Я совсем помешался на этом проклЯтом наследстве! … Я рад, что у нас будет ребёнок!
– А я уже не рада! – закричала взбешённая супруга, но тоже спохватилась. – … То есть рада, конечно, только боюсь, что он вырастет таким же подлецом, как его папаша!
…В положенный срок Энн родила второго сына. По совету Джорджа его назвали Томасом – в честь брата покойного Питера Оутиса.
Однажды молодая смазливая служанка Селестина Голдинг шла по коридору. Вдруг дверь кабинета хозяина отворилась, и оттуда вышел чернобородый садовник Рамси Макензи.
– Не волнуйтесь, мистер Гарвей! – презрительно усмехнулся шотландец, закрывая дверь кабинета. – Этот ребёнок никогда не будет стоять у Вас на пути!
Затем, не оборачиваясь, направился в противоположную от Селестины сторону.
Бледная от страха служанка бросилась в сад, где хозяйка гуляла с детьми.
Через 10-ть минут разъярённая Энн втащила упирающуюся Селестину в кабинет мужа и приказала:
– А ну-ка, повтори то, что ты мне сейчас рассказала!
Служанка, запинаясь, поведала про услышанную последнюю фразу Рамси Макензи.
В глазах Джорджа мелькнул страх. Но Гарвей быстро взял себя в руки:
– Это клевета!
– Какой смысл Селестине, – не поняла Энн, – ни с того, ни с сего на тебя клеветать?!
– Да в том-то и дело, что «с того и с сего»! Эта «прелестница» переоценила свои «прелести» и попыталась затащить меня под одеяло. Но я имел несчастье хоть и с трудом, но устоять перед её чарами.
– Не преувеличивай свою стойкость! – усмехнулась Энн. – Ведь при её-то длинном языке, если бы ты не устоял, об этом узнала вся улица наша, а может быть даже вся наша страна!
– Проницательная ты моя! – рассмеялся Джордж.
– Это всё ложь! – закричала служанка. – Я до сих пор честная девушка! Только проверять не советую! И Вы, мистер Гарвей, вообще, не в моём вкусе! Даже не пойму: чтО эта Глэдис в Вас нашла?!
(Служанка Глэдис Макензи была дочерью садовника.)
– Значит, ты, любимый супруг, спишь не только со мной?! – хмыкнула Энн. – Впрочем, тебя можно понять – Глэдис довольно миленькая!
– Конечно, сплю! – саркастически воскликнул Джордж. – А эта малютка (он кивнул на Селестину) поёт нам колыбельную!
– Действительно, – обратилась хозяйка к служанке, – с чего ты взяла, что твой хозяин нарушает, … точнее, перевыполняет (!) супружеский долг?
– Чувствую! Они иногда так друг на друга смотрят…!
– Хватит! Не выдержала Энн. – Придётся нанимать нового садовника и двух служанок!
– Почему двух?! – забеспокоилась Селестина.
– Потому, что я увольняю тебя и Глэдис!
– Ну, её – понятно. А менЯ-то за что?! – взвилась увольняемая. – За правду?!
– За ложь! Я не верю ни единому твоему слову!
– Не хотите верить!
– Нахалка! – возмутилась Энн. – Да тебя за один твой язык надо вышвырнуть!
– Дорогая! – осторожно начал Джордж. – Насчёт Селестины согласен. – Но зачем увольнять садовника с дочкой?
– На всякий случай, для профилактики. А вдруг в словах этой уволенной выдры есть хоть сотая доля правды? … И учти, мой дорогой супруг! Если с головы Брайана упадёт хоть один вОлос, мне придётся искать нового
