решения отстоять честь их матери. Он отчетливо осознавал, что стоит только королю сделать знак начальнику охраны, как тут же какой-нибудь отряд стражников ворвется в его родовой замок, после чего его дочерям останется лишь посочувствовать…
– Тогда я жду твоей клятвы.
– Я клянусь, мой государь, что не посягну на честь моей будущей супруги и предоставлю Вам и ей полную свободу действий, – герцог Тревор клятвенно поднял руку.
Король величественно поднялся с кресла:
– Пойдем, я представлю ее тебе…
Они долго шли по коридорам полутемных анфилад дворца. Вытягивающаяся при их приближении стража услужливо распахивала двери. Наконец они подошли к массивной двери, у которой стояли два охранника.
– Ее Светлость ела сегодня что-нибудь? – спросил король вышедшую служанку.
– Нет, Ваше Величество, – присела перед ним та и, низко склонившись, всхлипывая, добавила: – Сегодня тоже нет… Я уговаривала, я плакала и говорила, как Вы велели, что меня накажут, если она не поест, но она так и не поднялась с колен, ни словечка не сказала и не взяла ничего. А ведь уже десятый день пошел…
– Понятно… – мрачно протянул тот и, рывком распахнув дверь, вошел.
Герцог вошел следом. У дальней стены на коленях перед распятием, спиной к ним стояла женщина в платье жемчужно-серого цвета, с распущенными каштановыми волосами, которые, словно тяжелый, блестящий плащ, струились по ее плечам и спине до самого пола.
– Все молишься? – плотно закрыв массивную дверь, спросил у нее король. – Надеешься, что если будешь голодать, молитва будет действеннее?
Та медленно поднялась с колен и обернулась, мельком взглянув на герцога Тревора, который тут же пораженно замер, так она была прелестна. Высокий умный лоб, коралловые губы, изысканный излом бровей, подчеркивающих большие, миндалевидные, темно-синие глаза, в бездонном и завораживающем взгляде которых легко можно было утонуть. А когда она повернулась к королю и мелодично заговорила, Алекс Тревор понял, что его сердце окончательно пленено и застыл не в силах ни пошевелиться, ни оторвать от нее взгляд.
– Мой государь, я действительно молилась, и молилась о Вас. Я молилась о Вашем здравии и о том, чтобы Господь просветил Вас и направил Вас на путь истинный. Чтобы Вас оставили дурные мысли и всю Вашу энергию Вы могли бы потратить на благо Вашего государства.
– Если все так, как ты говоришь, что ж ты не ешь ничего? – король шагнул к ней ближе. – Чтобы досадить мне? Чтобы меня заставить принять твои условия? Что ты еще хочешь?
– Ваше Величество, я не прошу ни о чем, – красавица печально покачала головой.
– Тогда что? Ты не можешь простить мне казнь твоего супруга? А как же христианское всепрощение?
– Мой государь, Вы – король и были вправе поступить так, как поступили. И Вы лишь перед Богом будете держать ответ за содеянное. Не мне судить Вас, и не вправе я осуждать Вас. Только если Вы думали,
