с его умом и опытом это раз плюнуть.
Так за думами я и уснул под утро. Будильник разбудил меня ровно в шесть. За окном уже рассвело, озорные солнечные зайчики вовсю скакали по занавескам и потолку. Быстро позавтракав, я поехал в управление. Через полчаса я уже шёл по коридору нашей конторы и думал о Львове, неожиданный оклик прервал мои мысли.
– Андрей Игоревич, зайдите к нам, пожалуйста! – Шурочка стояла возле открытой двери в лабораторию экспертов.
– Шурочка, неужели я дожил до этого дня? – игриво воскликнул я.
– До какого? – удивлённо заморгала Шурочка накрашенными ресницами.
– Как до какого? До светлого и долгожданного: самая красивая женщина нашего унылого заведения приглашает меня на аудиенцию!
– Вынуждена вас огорчить, Андрей Игоревич, это Фёдр Кузьмич вас приглашает, он услышал ваш голос в коридоре и попросил меня позвать вас.
– Вы разбили моё сердце, – театрально сказал я и вошёл в кабинет.
– Здорово, Андрюха! – пробасил Федот, когда я протянул ему руку. – Не знаю, поможет это твоему делу или нет, но предсмертная записка была напечатана заранее и не на хозяйском принтере, а на чьём-то ещё. У Львова струйник стоит, а эту на лазерном печатали. И вот ещё что. Смотри, на обратной стороне какой-то стишок напечатан. Сам решай, касается он дела или нет. На копию записки и стишка.
Я взял протянутый листок и прочитал:
– Месяц ехать до вокзала,
там квартира тайной стала,
так и этак поверни,
душу грешную спаси.
– Что за хрень? Странно, заранее пишут записку и не смотрят, что на ней с другой стороны? А принтер хоть тот же?
– Нет. Этот стишок на струйнике отпечатан, причём почти со стопроцентной уверенностью могу сказать, что это принтер из кабинета убитого. Возможно, убийца хотел создать вид спонтанности. Решил старик застрелиться, схватил первый пропавший под руку листок.
– Возможно, ты прав, Федот. Получается, убитый должен писать стихи, и об этом должны многие знать. По крайней мере, тот, кто его убил, знал точно. Спасибо, Федот, твоя дотошность опять очень помогла. Про другой принтер – это очень важная деталь!
Выйдя из лаборатории, я прошёл по лестнице на второй этаж в свой кабинет. Серёга уже грел чайник и резал колбасу для бутерброда (он часто завтракал в кабинете), Петя сидел за своим столом и перебирал какие-то бумаги.
– Что, Серёга, сегодня тебя опять выперли без завтрака, либо муж очередной пассии неожиданно из командировки вернулся? – сказал я, переглянувшись с Петей. Мы заулыбались.
– Смийтеся, смийтеся, бисовы диты! – буркнул Кузьмин и, откусив смачный кусок бутерброда, стал аппетитно жевать.
– Здорово, Дон Жуан! Смотри, когда-нибудь в одних трусах в управление прибежишь, говорю
