сигаретного дыма подбирается к ноздрям и впивается в кожу щек. Я разворачиваюсь и захожу в ванную, чтобы собрать сумку – кладу в отдельный пакет электробритву, пластиковый контейнер с таблетками, зубную щётку и прочие принадлежности для гигиены. После этого иду на кухню, чтобы упаковать кофеварку и переносное радио, пока Ульф заканчивает телефонный разговор.
– Эй, эй, эй! – выкрикивает Ульф из своего облака сигаретного дыма, глядя на кофеварку, которую я оборачиваю полотенцем. – Она тебе не пригодится. В Северной Норвегии есть кофе.
– Мне нравится свой, – протестую я.
– Ой, ну ради бо… А хотя, – он делает взмах рукой и корчит гримасу – да, возьми её. И прихвати туалетную бумагу, щётку для посуды и сушилку для обуви, мне вообще всё равно.
Сказав это, он возвращается к телефонному разговору и каркает в трубку: – Алло? Сколько там получается, вы сказали?
Закончив говорить и закурив новую сигарету, он поворачивается ко мне и качает головой, задерживая в легких сигаретный дым.
– Знаешь что, – говорит он наконец, выдохнув, – я и правда думаю, что эта поездка пойдёт тебе на пользу. Очень даже пойдет.
Глава 7
За окном уже стемнело, когда мой самолёт приземлился в аэропорту Трумсё. Земля покрыта тонким слоем нового снега. Я забираю багаж и выхожу на улицу, чтобы найти такси.
Через пятнадцать минут я добираюсь до дома сестры. Она встречает меня на крыльце и недоверчиво смотрит. – Торкильд?! – и вдруг неожиданно крепко обхватывает меня руками.
– Привет, Лиз! – Рядом с ней приятно находиться, и когда она размыкает объятие, мне не хочется её отпускать.
– Всё хорошо? – она проводит пухлым пальцем по моей щеке, пристально глядя на меня своими круглыми глазами.
– Лучше всех, – отвечаю я.
– Когда ты вышел?
– Пару дней назад.
– И что ты делаешь здесь?
– Я веду дело.
– Дело? Ты вернулся в полицию?
– Нет.
– Н-н… но… – с запинкой говорит она и в недоумении покачивает головой.
– Можно мне войти?
– Да, конечно.
Лиз проводит меня в прихожую, и мы молча стоим и смотрим друг на друга. Она производит впечатление старой уставшей женщины. Летом ей исполнится пятьдесят, но выглядит она старше. Опухшие глаза, будто она недавно плакала. Морщинистые и толстые руки, да и весит она все еще больше, чем надо. Прошедшие с последней нашей встречи годы отразились на нас обоих.
– Почему ты такой грустный, Торкильд?
– Не думай об этом. Как твои дела?
Она слегка отстраняется: – Да у меня-то всё нормально.
– Он всё еще тебя бьёт?
– Торкильд, пообещай мне, что не… – я вижу, как её глаза полнятся отчаянием, и одновременно с этим ощущаю зреющую внутри бурю.
– Я только спросил, колотит ли тебя твой муж. Судя по синякам на шее и на руке, он достиг в своём хобби
