это ускоритель. Пульт – в конце левого крыла.
Я посмотрел на ее руку:
– Результат посещения пульта?
– Да, те самые светляки с температурой триста градусов. Я пыталась взять одного, но он расплавил перчатку.
Мне вспомнились слова Максимова о металлобиологии.
– Они металлические? – спросил я.
– В основном, по-видимому, они состоят из металла. Точный химический состав пока неизвестен, хотя по аналогии с дендритами можно считать их состоящими из сложных металлоорганических соединений.
– Живые?
Беата задумалась:
– Пока еще трудно сказать. В них протекают окислительные процессы, напоминающие дыхание, и восстановительные – на базе реакций фотосинтеза. Они могут ассимилировать металлы из сохранившихся там конструкций и некоторые элементы почвы. Может быть, они даже размножаются делением. Это еще неясно.
– А дендриты?
– Там все гораздо проще. Это – металлоорганические растения. Многое в механизме обмена веществ у них уже разгадано.
– Эти светляки летают?
– Нет, ползают, и то очень медленно. Значительно медленнее улиток. Их движение очень трудно заметить.
– Чем занимается сейчас Арсеньев?
Кажется, я задал вопрос, на который ей не хотелось отвечать.
– Видите ли, – сказала она после длинной паузы, – Арсеньев человек со странностями. Он не может простить себе, что уехал в тот день в город. Считает, что все произошло по небрежности. Впрочем, – спохватилась она, – не нужно было вам этого рассказывать. Ведь ваша жена…
– Замещала его в тот день?
– Да.
– Беата, – спросил я, – вы можете совершенно честно сказать, почему Арсеньев не хочет пускать меня туда?
– Совершенно честно? – переспросила она, глядя себе под ноги. – Нет, честно не могу. И пожалуйста, вообще больше ни о чем меня не спрашивайте!
За обедом Арсеньев и Максимов разговаривали о каких-то счетчиках. На меня они не обращали никакого внимания. Беата молчала, погруженная в изучение толстой тетради, которую ей передал Арсеньев.
Мне не хотелось есть. Я все время пытался найти объяснение странному поведению Арсеньева. Вообще, вся эта атмосфера недомолвок и нескрываемой холодности начинала меня раздражать.
Арсеньев прервал разговор с Максимовым и повернулся к Беате:
– Ну как?
– Замечательно! – ответила она, с трудом отрываясь от листка, покрытого формулами. – Просто изумительно!
– Живые? – спросил Арсеньев.
– Никаких сомнений.
– Ну что ж, поздравляю.
Арсеньев отодвинул стул и направился к двери. Я тоже встал:
– Алексей Николаевич!
Он скосил глаза в мою сторону и шагнул в коридор.
– Договаривайтесь обо всем с Максимовым.
Я снова опустился на стул.
– Ладно,
