нарушил молчание Николенко. – Я тоже к нему не сразу привык. Вроде бы занозистый и осторожный чересчур. Но как немца вокруг пальца обводит! Хитер немец, во как хитер! А Николая не перехитрит, нет. Толковый командир! Сегодня мы преследованием увлеклись, так батарею немецкую и проглядели. Две машины как не бывало, две подбиты. А он представить не может, как это немец его подловил?..
– А как с Тракторного начинали? Расскажите!
– Мы там как раз ко времени подоспели. Но начинали, по совести, не мы, а девчата.
– Как так девчата?
– Зенитчицы. Они немецкие танки первыми приметили. Степь. Далеко видать. У зениток, сами знаете, и дальность, и точность – во! Шарахнули девчата по танкам сразу, как показались. Мы тут прямо из заводских ворот и через Сухую Мечетку – овраг такой глубокий. Его прошли, выбрались на бровку, а перед нами немцы. Лоб в лоб. Если бы не зенитчицы, не успеть бы нам ко времени!
– А дальше?
– Немцы в Рынке уже. Поселок такой, вроде пригорода сталинградского. Там уличные бои были, страсть!
Ну и их положили тоже! Танков пожгли порядком, а о мотоциклетчиках и говорить нечего.
– Без пехоты дрались?
– Была пехота, но на наших машинах рабочие Тракторного пошли. Дружина. Почище пехоты дрались, хоть и не в форме. Как в гражданскую! Двадцать шестого августа, когда мы Рынок тот отбивали, Орлик спас меня. В мою машину много попаданий было, раздолбали всю. Выбрались мы. В кювет залегли. Пулеметы сняли, а двое с пистолетами. Вижу, немецкие танки слева через кювет идут. Один, другой. А третий начал на нем крутиться, и крик оттуда нечеловеческий! Не то вой, не то визг… Поняли, давят нас. Смотрю, действительно накренился, одной гусеницей по кювету, другой по верху и все ближе, ближе. Мало из пулеметов чешет так, что кругом земля летит, глаза забило: сверху фашисты с автоматами. Один из люка торчит, а другой в открытую, на броне. Одной рукой за башню держится, другой вдоль кювета строчит… Наши не выдерживают, вскакивают и тут же, на согнутых, обратно валятся.
Николенко вдруг будто задохнулся. Жадно втянул воздух раз, другой. Помолчав, заговорил:
– Ну, думаю, все, конец! Никак не могу тех, на броне, из танкового «дегтярева» достать. Черные такие, в пилотках. Бью по ним, а им хоть бы что. А танк уже рядом!.. И тут «тридцатьчетверка» с ходу в бок, который выше был, как его долбанет! И не приметили, откуда взялась! Как с неба свалилась. Опрокинулся немецкий танк. А из «тридцатьчетверки» Орлик спрыгивает. Оказывается, у нее от удара трак лопнул и гусеница упала…
– А потом? Без гусеницы…
– Был момент разбитый трак новым заменить, двумя экипажами гусеницу на место вмиг поставили.
– Под огнем?
– В общем-то, да, но два танка немецких, что прорвались, уже горели, и оттуда, слышу, наши «ура!» кричат. Переливается это «ура!» то тише, то громче, как песня. Передышка вышла… А потом совсем отбили Рынок. Ночь за ним в балке провели, вперемешку с немецкими
