горячее ужалило меня в ногу, словно залетевшая в штанину оса. Я с опаской глянул на рану, но тут же облегченно выдохнул – ничего страшного, пуля лишь царапнула кожу.
– Гранату! Гранату! – кричали позади. Я понял, что времени у нас остается совсем мало. В груди все сжалось.
– Валя! – крикнул я, перезаряжая автомат. – Надо уходить! С обрыва будем прыгать.
– С ума сошел?! Ноги переломаем!
– Снега внизу много, да и не так уж высоко. Пройдем чуть дальше по холму, вон до того пригорка, ветер туда снег наметает. Там и спустимся.
Вершина холма напоминала ступенчатую пирамиду. Самая верхняя ее часть, не больше метра шириной, хорошо просматривалась снизу, а стало быть, и простреливалась. К нижней ступени, самой широкой, уже подползали бойцы Пороха, жаждущие нашей крови. Нам оставалась только середина.
Снега здесь практически не было – все сносил ветер. Ботинки сильно скользили по обледенелым камням, и дважды я едва не сорвался вниз. Глупо получилось бы: сбежать с собственной казни, уйти от своры вооруженных головорезов и погибнуть, поскользнувшись на льду. Я перевел дух и сбавил шаг: лучше уж было снизить скорость отступления и остаться в живых, чем поспешить и превратиться в мешок с костями, лежащий на дне обрыва.
– Эй! Вы меня слышите? – раздался из темноты голос Пороха. – Сдавайтесь! Обещаю, мы вас не тронем!
«Ага, как же! А кто же не далее как сегодня утром хотел казнить меня? Держи карман шире!» Вместо ответа я выдал автоматную очередь.
Выругавшись, Порох приказал:
– Схватите их! Живо!
Бандиты с новыми силами рванули вперед. Над нами засвистели пули.
– Пришли, – сказала Валя. – Тут можно спуститься к перевалу. Через него и выберемся из окружения.
Я глянул вниз. В темноте трудно было рассмотреть детали, но и того, что я увидел, хватило за глаза. Обрыв был очень крутой. Тут не только ноги можно было переломать, а все кости в муку потолочь.
– Давай, я первый, ты за мной, – скомандовал я.
Валя вцепилась мне в локоть, начала что-то быстро говорить, но звук выстрела оборвал ее на полуслове. Я не сразу придал этому значения и продолжал думать о том, как удачнее нам спуститься. Но как только девушка начала заваливаться на бок, я с ужасом понял, что же случилось.
Я подхватил Валю за плечи, аккуратно посадил на снег. Она, кажется, и сама не вполне осознала, что произошло, и лишь округлила от страха глаза, переводя взгляд с меня на расползающееся у нее на правом боку черное пятно и обратно. Щеки девушки побелели. Она закрыла глаза и затихла.
– Валя! Валя! Валя! – тормошил я ее. Меня бил озноб – не из-за холода, а от отчаяния и злости на свою беспомощность. Под рукой, как назло, даже индивидуальной аптечки не было.
– В меня попали? – простонала вдруг Валя. – Дышать больно. Ох!
– Тише, тише. – Никогда еще я не был так рад услышать человеческий
