красотки, которые стояли отдельно от толпы или сидели в киоске поодаль. Очевидно, оставить телохранительниц из «Дора Милаж» в Ваканде было слишком радикальным решением, так что их тоже зачислили в тот же институт. К счастью, все они превосходно окончили университет, а когда вернулись в Ваканду, он даровал нескольким «Дора Милаж» право уйти в отставку и применить свои новые знания в правительстве и на высоких постах в частных компаниях по всей стране.
Т’Чалла благословил девочку на обучение за границей и взял с нее обещание писать ему лично о своих продвижениях в учебе. Как только ее вывели из тронного зала, он зевнул и посмотрел на свое расписание.
– Это все на сегодня, дядя?
– Надеюсь на это, ваше величество, – улыбнулся С’Ян, следя за тем, как его племянник неловко ерзает на троне. – Еще не привыкли к этому креслу, не так ли?
Т’Чалла усмехнулся:
– Что, настолько заметно?
– Только тем, кто хорошо тебя знает, сынок, – С’Ян поворошил свежие газеты, которые принес с собой: он предпочитал их планшету, которым пользовались Т’Чалла и остальные придворные. – Мне трон тоже был неудобен все те годы, что я был регентом, но я решил, что вам может понравиться восседать на нем.
– Раньше нравилось, однако, кажется, нужно что-то поменять. Ну да ладно, приму решение завтра. Насколько мы выбились из графика?
С’Ян потер лоб, который обрамляли седые пряди, выдававшие его реальный возраст:
– У меня ощущение, что мы, наоборот, идем с опережением, ваше величество. Более того, похоже, у вас есть даже десять свободных минут, которые вы можете потратить как вашей душе угодно. А потом нам с вами нужно подготовиться к заседанию Совета по обороне.
– Целых десять минут, – вздохнул Т’Чалла. – Как же мне распорядиться этим временем?
Окойе почти незаметно пошевелилась, но это движение не ускользнуло от Т’Чаллы:
– Может быть, у тебя будут какие-то предложения, Окойе?
Телохранительница бросила взгляд на оторопевшую Накию, которая покачала головой, явно пытаясь намекнуть своей сестрице, чтобы та успокоилась. Но тем не менее, когда Окойе подошла к трону и преклонила одно колено, Накия последовала за ней.
– У нас есть прошение, Бесценный, – прошептала Окойе, опустив глаза.
C’Ян довольно громко хмыкнул:
– Вакандийский – единственный язык, на котором позволено просить о чем-то в королевских покоях, Окойе, даже если вы – член организации «Дора Милаж», – предупредил он.
– Бесценный, – переспросила она на хауса.
Где-то минуту Т’Чалла обдумывал ее слова:
– Дядя прав, – произнес он на вакандийском. – Если у вас есть прошение, я могу выслушать его только по-вакандийски.
– Хорошо, ваше величество, – ответила Накия, взглянув на Окойе и пожав плечами.
Окойе
