что отец никогда не одобрял моего желания стать артистом, а уж мое громкое заявление, что я исполнитель оперы, встретил в штыки. Называл артистическую жизнь бродяжничеством, а меня попрошайкой, выклянчивающей деньги за свое выступление.
– Сегодня у тебя есть голос, завтра нет. Куда пойдешь работать? – кричал отец, содрогая стены.
– Найду куда, я работы не боюсь.
– Вот попрошайкой и возьмут тебя!
С отцом было тяжело спорить, практически невозможно, его авторитет давил на все сферы жизни, но волшебным образом я стал солистом театра оперы и оперетты. Видимо отец сосредоточил свое дальнейшее внимание на сестре. Однажды на семейном ужине я рискнул возразить, вступаясь за сестру. Но меня быстро скинули с условной табуретки, с которой я попытался вещать свое мнение. «Попрошаек никто не спрашивал!».
Отогнав от себя грустные воспоминания детства и юности, я решил сменить тему, спросив у сестры:
– Ты в субботу приходишь на премьеру?
– Конечно, как всегда, амфитеатр, ряд одиннадцатый, место одиннадцатое.
– Отлично, хотя бы с этим мы договорились. Ладно, давай спать.
И вот вторую ночь подряд я сражался с бессонницей. В голову снова полезли нехорошие мысли. В моей жизни наступила пустынная засуха. Отсутствие личной жизни и несметное количество лжи. Я лгал своим родным, друзьям, мало знакомым людям и, самое главное, что я лгал себе. Мне нравятся мужчины. И после такой правды вряд ли мой круг знакомств станет заметнее шире. Зато запросто можно было объединить весь народ города, чтобы побить меня палками на публичной площади. Родителям приходилось говорить, что у меня много работы или еще что-то невразумительно-космическое останавливает от серьезных отношений. Друзья пытались с кем-то познакомить, подсовывая подружек, будто я был самым последним безнадежным придурком на свете. На работе благо никто и никогда не спрашивал меня о моей личной жизни, а значит, я тихо себе помалкивал и мог расслабиться, сосредоточиваясь на любимом деле.
Как это произошло или когда, я точно себе не могу припомнить, наверное, я был таким всегда. Костя, старший брат, как-то раз ввалился в дом с друзьями, и с этого момента моя тихая размеренная жизнь начала свой обратный отсчет. Я увидел его, и в моей душе стало тесно. Влад был среднего роста, темноволосый с капризными завитками, а его оливковые с золотистыми крапинками глаза заставляли мое бедное сердце скакать лихой рысью. Хуже всего было то обстоятельство, что с тех пор прошло достаточное количество времени, но я так и не смог забыть этого парня. С друзьями брата я общался очень редко, встречи хоть и были, но мимолетные и не содержащие ничего важного. С Владом я пересекался также пару раз, при этом жутко краснея и смущаясь, как десятилетний мальчишка. Единственным человеком, знавшим правду, была моя сестра.
***
Ксюш, мне, короче, нужно тебе кое-что сказать! –
