жуя оладушек.
– Обещают заносы на дорогах, – нерадостно ответил отец.
– А тебе, мам?
– Уф, всех раненых после аварий почему-то привозят к нам в отделение, хотя мы травмами не занимаемся.
Она ловко собрала темные волосы в пучок и пододвинула чайную чашку поближе к себе. Признаться, думал, что мы порадуемся зимой вместе, но их, видимо, интересовали более важные проблемы, нежели первый снег.
– Я бы на твоем месте поторопилась, – напомнила о времени мать.
Я кивнул и уже на ходу, запивая оладьи остывшим кофе, накинул куртку и забросил рюкзак на плечо.
Сегодня спешить мне совершенно не хотелось. Я планировал опоздать на первую пару, и прогуляться немного в парке.
С переездом в Мичиган я приобрел новую привычку – прогуливать занятия. На втором году своего обучения после школы я вдруг перестал относиться к учебе серьезно, и учителя перестали быть для меня авторитетом. Я поддерживал средний балл, но снова стараться и выбиваться в отличники мне было не охота.
Стволы деревьев в нашем сквере очень ярко чернели на белом фоне. Зима – время контрастов. Воздух крепчал с каждой минутой, и я застегнул курку. Я хотел пройтись еще несколько раз по парку, а затем поехать в институт. Вдруг в кармане звякнул телефон, и я полез за ним, чтобы посмотреть оповещение:
Люк: «Надеюсь, ты хотя бы открыл один глаз. Тест сам себя не напишет.»
Я чертыхнулся несколько раз, ведь совсем забыл, что у нас сегодня итоговый тест по литературе. Я правда и не готовился совсем, но дело от этого не изменится. Я хоть и прогуливал иногда лекции, но контрольные – никогда. Меня как-то резко бросило в жар, а потом отпустило, но в животе что-то зашевелилось. Со всех ног я пустился на остановку, надеясь, что не опоздаю.
И не опоздал.
Я забежал в аудиторию, когда еще даже не пришла наша преподавательница. В помещении стоял шум от оживившихся студентов. Некоторые из них читали свои конспекты, другие же залипали в телефонах, а остальные разговаривали друг с другом. Я поздоровался с несколькими ребятами и поднялся на четвертый ряд, где ждал меня Люк. Он смотрел, как я иду, и уже был недоволен.
– Почему так долго? – строгим голосом спросил он.
Я поднял глаза, и мой приятель сам все понял.
– Ты бы завязывал, а то выкинут только так, – сказал брюнет.
Я все еще увлеченно копался в рюкзаке, не поднимая на него глаз. Его слова были стоящими, но вряд ли я к ним прислушаюсь. Я возьмусь за ум только тогда, когда мне лично пригрозят отчислением.
– Что ты такой дёрганный? – спросил я, наконец, взглянув на него.
Люк был одет в синюю рубашку с галстуком.
– Ты чего так нарядился? – задал я следующий вопрос, не дожидаясь, пока Люк ответит на первый.
– Кэтти домой пригласила. Хочет познакомить с родителями, – тихо, будто нас подслушивали,
