о него попкой, детка, – попросил Томас. – Это не страшно, и ничего с тобой не случится, если ты сделаешь это.
Я неловко поерзала, не понимая, чего от меня хотят. В мыслях царила паника, а сердце колотилось, как бешенное.
– Какая же ты забавная в своем неведении, цветочек, – усмехнулся мой босс. – Я помогу тебе, надеюсь, ты будешь схватывать налету.
Его пальцы в моих трусах вновь потерли чувствительный бугорок, еще сильнее раздвинули губки, скользнули ниже и проникли внутрь. Я невольно попыталась избежать этого, отстранившись назад, и потому лишь еще более плотно вжалась в Матисона и его член.
Еще одно движение внутри меня, и я опять двинула попкой вперед-назад на коленях шефа. Глухой стон сорвался с его губ.
– Вот так, цветочек, интенсивнее, – хрипло прошептал Томас, притянув за талию еще ближе к себе, продолжая ритмично вбиваться пальцами в мое лоно.
Он задавал темп, я повторяла, и тепло разливалось внизу моего живота. Странное томление, еще больше усиливающееся, стоило мне вновь поймать свой взгляд в зеркале. Ошалелый и такой бесстыдный.
Осознание, что мне нравилось происходящее, напугало не меньше того факта, что член Матисона подо мной становился еще тверже, а его стоны от моих движений все более хриплыми. Я и сама стонала, почти всхлипывая от нарастающей волны, зарождающейся где-то внутри под движениями пальцев мужчины.
Это было неправильно, отвратительно и от этого безумно заводяще.
Я выгнулась дугой, когда внутри что-то взорвалось, рассыпалось яркими искрами вокруг, накрывая волной эйфории. Хотелось кричать, и только осознание, где я и с кем, заставляло тихо скулить, прикусывая губы.
В этот момент Томас резко выпустил меня из рук, так, что я рухнула перед ним на пол. Обернулась, чтобы взглянуть в лицо босса и понять, за что он так грубо со мной, но Матисону было не до меня. Схватив какие-то тряпки с пуфика, он набросил их на член, несколько раз содрогнулся, кончая, а после блаженно прикрыл глаза, переводя дух.
Лишь несколько мгновений спустя я поняла, что он испачкал собой мое старое белье.
Ни единого слова не сорвалось с моих губ. Я чувствовала себя униженной и использованной.
– Одевайся, – спустя минуту произнес этот подонок, вставая с пуфа и застегивая ширинку. Словно ничего здесь и не происходило. – Твои тряпки я, так и быть, выброшу сам, раз уж так получилось. Тебе принесут другую одежду. Жди.
Томас вышел из примерочной, оставляя меня наедине с рухнувшим миром.
Все, что произошло здесь, было неправильным и мерзким, но почему я все еще таяла и млела, чувствуя отголоски его прикосновений? Почему кожа горела, а дыхание никак не желало возвращаться в привычный ритм?
Потому что я – беспутная, безнравственная нимфоманка!
От осознания этого холод пробежал по моей спине, а в голове, наоборот, стало жарко. Как бы не сопротивлялась мистеру Матисону, что бы ни говорила ему и себе, но тело… оно предавало меня. И я ничего
