Боже! Народу тьма. На белом, только что выпавшем снегу черная, распластанная по нему, как зловещие крылья буревестника, зигзагообразно, черной молнии подобно, – очередь. Покорно, безмолвно скорбящий народ с узлами в руках медленно движется к цели. Узнать, а коль тут, то и передать. Я встал в хвост. Часто, смотря на бесконечную, такую же черную, так же медленно движущуюся очередь, в траурном молчании идущую на поклонение восковой кукле, принесшей России столько страдания, я вспоминаю ту, мою первую очередь в тюрьму. А потом такие же черные, бесконечной вереницей идущие этапы. Тогда, заняв свою первую очередь, я не знал, когда придет мой черед; пока пришел мамин. К вечеру я у окошечка. Торопливо лающе, словно тявкая через окошечко, вертухай: «Фамилия… Имя… Отчество?» Списки, списки по алфавиту. Лист за листом. Водит пальцем. Сердце стучит. Тут иль не тут, тут иль не тут! Т-У-Т! Как ни парадоксально – Слава Богу! Тут! Узел в окно. Записку можно? Нет!!! Нашел! Передал! Мама догадается. Теплые вещи, наскоро собранная еда! Снова тетушки, милые сердечные – расспросы, как, что? Быстрая еда, вокзал, вагон, ночь, Москва. Пятница, суббота и воскресенье. Один день прогула – болел. И так я каждую субботу стал болеть. В пятницу поезд, суббота – Горький – тюрьма, очередь, передача, маленький отдых у тетушек, чай, вокзал, вагон, ночь, Москва! Восемь месяцев ожиданий. В один прекрасный день, действительно прекрасный, телеграмма: «Мама дома, приезжай!»
Милосердия двери, они вновь открылись, да они и не закрывались! Нет, они всегда открыты, и из них выходит милосердие в виде светлой, светлой, как солнце, Божией Матери, с протянутыми руками, а в них любовь и сострадание. Надеющиеся на Тя да не погибнем! Нет, не погибнем!
Ты бо еси спасение рода христианского!
Алексей Арцыбушев. Милосердия двери
11 декабря
Священномученика митрополита Серафима (Чичагова)
Чуда преестественнаго росодательная изобрази пещь образ: не бо, яже прият, палит юныя, яко ниже огнь Божества Девы, в Нюже вниде утробу. Тем воспевающе, воспоем: да благословит тварь вся Господа и превозносит во вся веки.
Окропляющая росою печь представила образ сверхъестественного чуда: ибо она не опаляет юношей, которых приняла в себя, как и огонь Божества утробы Девы, в которую сошел. Поэтому воспоем песнь: «Да благословляет все творение Господа и превозносит во все века!»
Был у нас в монастыре в Фоке послушник Евфимий, сейчас он – архимандрит Фока. Тогда он, совсем еще юный, пришел к нам. Послушание нес прилежно, работать и молиться любил. Наступила зима, а зимы там холодные, до минус двадцати пяти, даже озеро Паравани замерзает. Толщина льда в январе была до полуметра, я сам видел, как грузовик ехал по льду. Мы все – я, отец Елисей, послушник Евфимий, послушник Игорь Каргулев (мое духовное чадо из Петрозаводска, скончался в возрасте 33 лет в Боржоми в 2003 году и похоронен в Зеленом монастыре) – поочередно носили утром и вечером по два ведра воды из озера. Расстояние от озера до наших вагонов, где мы жили, было метров пятьсот. Той зимой были особенно сильные морозы, каждый
