не смотреть на еду, и ел только вечером, после того, как пригоняли стадо.
В церковь мы не ходили, но церковные праздники знали и очень любили. Помню Рождество Христово. Морозец, дым над избами столбиками стоит, и над всем селом запах печеного хлеба. Праздновать тогда разрешали Новый год, Рождество не позволяли, а как народ отучишь? Мамка раскатает тесто, потом получившийся блинок сунет в печку, и через несколько секунд он уже большая горячая лепешка, с молоком ох как вкусно!
На Рождество собираемся у деда с бабушкой. У них детей десять человек, вот все внуки, кто еще мал и не перебрался в город, идут к ним в гости. А внуков-то человек, почитай, под шестьдесят. И мы собираемся идти, а мамка дает нам подарочек – коробок спичек. Идем, предвкушая, как поедим сейчас творожку и маслица с теплыми лепешками. Хорошо, на душе сладостно.
Перед войной, пока храм не закрыли, все ходили на службу, а потом в нем устроили колхозную лесопилку.
Так и собирались, в Перново к тете Кате – на Петра и Павла, в Старово к дяде Ване – на Смоленскую, а к нам на ноябрьскую Казанскую приходили только бабушка с дедом, очень уж мы были бедные, всех нам было не угостить. А старших мы ждали, знали, что они сейчас гостинчик принесут, и все гадали, – может, даже вкусненького сальца достанется.
И вот видим – идут! Дедушка с бабушкой, идут, родненькие! Полушубочки на них такие черненькие, по коленочку, а на плечах по палке, а на палках узелки. Подарки несут, подарки! Слава тебе, Господи, идут!
Ангел
Новый год – праздник семейный. Во всяком случае, очень многие придерживаются именно такого мнения. Он тоже считал Новый год семейным праздником, хотя жизнь часто складывалась так, что оставалось только мечтать, чтобы когда-нибудь собраться в этот день всей семьей за одним праздничным столом.
Однажды как раз в новогоднюю ночь ему пришлось вести свой вертолет от Кандагара куда-то в сторону границы с Пакистаном. Тогда он был еще совсем молодым летчиком и носил погоны старшего лейтенанта. Повезло, в ту ночь его ни разу не задело.
Афганистан остался в памяти двумя орденами Красной Звезды. Потом был Чернобыль, и еще один орден, и еще одна маленькая звездочка на погоны.
Новейшая российская история не позволяла особо расслабиться. Его многочисленные командировки на Кавказ до срока посеребрили голову жене. В девяностые годы многие его сослуживцы уволились из армии, а он остался. Летать было его призванием, и больше никем, кроме как летчиком, он себя не представлял. Правда, выше командира эскадрильи он не поднялся, но, как классный специалист, был переведен на должность начальника штаба полка.
Начштаба почти не летает, зато и требования к состоянию его здоровья не такие строгие, как у обычных летчиков. Тем более что сердечко все чаще давало о себе знать. Да и должность начштаба более домашняя, что ли. Во всяком случае, в командировки его больше не посылали и в Новый год он чаще бывал дома.
Пока летал, выросли дети. Он и не заметил, как они стали взрослыми.
