style="font-size:15px;"> Портье разговаривал по телефону, и Мирославе удалось выскользнуть из гостиницы незамеченной.
Она не знала, что Ирина несколько минут спустя снова покинула свой номер.
Томашевская взяла купальник и решила поплавать в вечернем море.
***
На тёмно-зелёных волнах дрожали светло-бирюзовые отблески.
Море было тёплым и упругим, словно это не вода, а живое существо из плоти и крови.
Оно держало Ирину на своей шелковистой поверхности, раскачивало её тело и явно наслаждалось этой игрой.
Ещё совсем недавно голубое небо залили густые краски заката – розовые, оранжевые, пурпурные.
А потом всё пропало. В подводных гротах застонала вода. И то ли взрыв музыки, то ли вскрик птицы! И полная тишина.
Незаметно угасла светящаяся полоска у горизонта…
Взошла луна.
По-прежнему тихо вздрагивали волны…
Большие белые звёзды зависли над самой водой.
Может быть, в этот миг божество приоткрыло дверь в райский сад небесных магнолий…
Ночь жадно впитывала в себя и свет, и звуки.
В бесконечные гирлянды свивались длинные густые тени.
Тонкими обручальными кольцами плыли лунные блики.
Ирина невольно протянула руку, чтобы поймать одно из них. Увы!
Томашевская встряхнула головой, стремясь прогнать наваждение.
Что это нашло на неё? Ведь это только морская вода и лунный свет. Только и всего!
Она поплыла к берегу и вскоре выбралась на сушу. Ирина накинула на внезапно озябшие плечи махровое полотенце.
– Пора возвращаться в гостиницу, – подумала она, – а то так недолго и простудиться.
Ночное море потянулось было в след ей волнами, но тотчас отступило назад, пробормотав что-то невразумительное.
Вернувшись в свой номер, Ирина сразу же легла в постель и погрузилась в мечты о Денисе.
Скоро у неё будут деньги. Много денег. Она заставит эту успешную деловую дамочку дорого заплатить за ночь с Денисом.
– И как только она посмела! – закипала яростным негодованием Томашевская.
Она уже знала, что Элен принадлежит салон красоты.
По представлениям Ирины Элен была, чуть ли не Рокфеллером.
К тому же муж Элен знаменитый поэт. И у них есть ребёнок.
– Чего ещё нужно этой избалованной дамочке, – прошипела Томашевская и посмотрела в открытое окно на белую неподвижную луну, – она хотела превратить Дени в игрушку для любовных утех. Ничего! Она дорого за это заплатит.
И вдруг, она расхохоталась, – бедный поэт! Бедный, глупый поэт! – вырывалось у неё между взрывами безумного хохота.
Эта фраза настолько понравилась Ирине, что и, засыпая глубокой ночью, она бормотала себе под нос, – бедный, глупый поэт…
Глава 5
Мирослава постучала
