что пишет В.А. Гевиксман: «Нейгауза спас Эмиль Гилельс. Замечательный пианист, ученик Нейгауза, Эмиль Григорьевич Гилельс рассказывал мне, что бывал частенько приглашаем “великим вождем всех народов” на приемы иностранных гостей из стран-союзников. “Bеликий” услаждал игрой Гилельса важных гостей, демонстрируя им свой высокий вкус к классической музыке. После этого он обычно спрашивал пианиста: “Как живете? Если есть какие-либо просьбы, нэ стэсняйтэс! Поможэм!” Гилельс обычно отвечал: “Спасибо! Все хорошо”. Но здесь он решился… “Товарищ Сталин! У меня есть старый учитель. Он наш, советский человек. Но недавно он по глупости обронил дурацкую фразу. Спасите его от тюрьмы…”. “Великий” нахмурился… Он был недоволен. “Хм… у вас есть старый учитэль, обронивший глупую фразу. Хорошо. Я постараюсь помочь вашэму старому учитэлю”…»34.
Сын Б. Пастернака Евгений Борисович, через отца общавшийся с семьей Нейгауза, тоже описал эту ситуацию. Он свидетельствует в журнале «Новое литературное обозрение», в котором опубликовал переписку своих родителей (с собственными комментариями и воспоминаниями): «Через несколько дней после папиного отъезда арестовали Генриха Густавовича Нейгауза. Заступничество Эмиля Гилельса спасло его от гибели»35.
Наконец, еще одно свидетельство – ученика Г.Г. Нейгауза И.З. Зетеля, ныне живущего в Германии и поделившегося с корреспондентом журнала «Новое время» своими воспоминаниями: «Говорят, Сталину нравилась игра Гилельса, и тому удалось добиться помилования Нейгауза»36.
Только после этого Нейгауз был отпущен с Лубянки: тюрьму и лагерь ему заменили ссылкой в отдаленную местность. Гилельс приехал в Свердловск, где была консерватория, в которой работали ученики Нейгауза, и ходил в НКВД и в обком КПСС с ходатайством о том, чтобы Нейгауза не увозили в отдаленную местность, а оставили в Свердловске и разрешили ему работать в консерватории. Вот только на этом, последнем этапе его сопровождали «свердловские музыканты». Это были ученики Генриха Густавовича Б.С. Маранц и С.С. Бендицкий, а также киевский пианист А.М. Луфер, находившийся на Урале в эвакуации и бывший в тот период директором Свердловской консерватории37.
Разрешение было получено благодаря еще одному человеку: первому секретарю Свердловского горкома КПСС Василию Михайловичу Андрианову38. Этот крупный партийный работник отличался редкой любовью к музыке: он в тяжелейшем 1943 г. инициировал открытие в Свердловске музыкальной десятилетки при консерватории; его сын М.В. Андрианов впоследствии стал видным пианистом, учился у С.Е. Фейнберга и Т.Д. Гутмана и в 1988-2003 гг. был ректором Уральской консерватории. В.М. Андрианов понимал значимость Нейгауза для культуры и употребил свое влияние для того, чтобы Генрих Густавович стал профессором консерватории в Свердловске.
Так что лишь объединенными усилиями Гилельса, свердловских и киевского музыкантов и столь нетрадиционно
Генрих Нейгауз: Воспоминания о Г.Г. Нейгаузе. Указ. издание. С. 148-149.
Цит. по: Гордон Г.Б. «Эмиль Гилельс /за гранью мифа/». С. 151.
Цит. по: там же. С. 154.
М.Г. Нейгауз. Указ. соч. С. 21. А.М. Луфер в то время был директором и Свердловской, и Киевской консерватории, которая была в полном составе эвакуирована в Свердловск и работала в одном здании со Свердловской.
В.М. Андрианов в описываемый период был первым секретарем Свердловского обкома и горкома КПСС. О его значительной роли в том, что Г.Г. Нейгауз из ссыльного был превращен в профессора консерватории, известно от уральского музыковеда Л.К. Шабалиной, ссылающейся на рассказ композитора и пианиста Ю.А. Муравлева. Кроме того, см. интервью И.З. Зетеля журналу «Новое время», цит. по: Гордон Г.Б. «Эмиль Гилельс /за гранью мифа/». С. 154-155.
