в крайней малоподвижности людей. Люди же, прибывшие в артиллерийскую бригаду, также из местных жителей, были настолько хороши, что, по заявлению некоторых батарейных командиров, уже с 3-го или 4-го дня они почти не отличались от старослужащих. Лошади, прибывшие по конской повинности, были очень посредственные. Попадались часто очень массивные лошади, а также городские упряжки, которые были или слабы, или с пороками. Верховых лошадей было очень мало. Видно было, что лучшие лошади укрываются, так как в таком богатом городе, как Рига, трудно было ожидать столько одров[30].
Поверка дивизионного обоза и военно-врачебных заведений
Прежде всего, я приказал всем военным врачам произвести их учреждениям походное движение в лагерь и обратно, имея всех чинов в строю и с полной укладкой. Для этого они должны были прибыть на одну из городских площадей, откуда и двинуться сообща. К назначенному часу явились не все, некоторые боялись сесть верхом и поэтому не привели лошадей, и, вообще, проявился полный беспорядок. Сделав соответствующие указания и распустив их, приказал на следующее утро собраться вновь. После этого они совершили указанное походное движение, которое принесло им большую практическую пользу. Через два дня после этого весь дивизионный обоз был собран на большом плацу по дороге в Петровский лес и там подробно мною осмотрен во всех отношениях. Во время этого смотра произошла возмутительная вещь. На этом же плацу, где я производил смотр, производила учение 2-я батарея 20-го мортирного дивизиона, прибывшая во время смотра и занявшая как раз то место, по которому должен был проходить весь обоз, повозка за повозкой, мимо меня для осмотра запряжек и укладки на походе. Как только двинулись повозки, им пришлось остановиться, так как батарея загораживала путь. Я послал офицера просить подполковника Долгова отойти в другое место. На это он ответил, что он здесь занимается и отойдет через 10 минут, когда окончит. Я послал вновь уже приказание немедленно увести батарею. Он сообщил, что ответ им уже дан. Тогда я вынужден был послать в третий раз самого начальника штаба дивизии с соответствующей угрозой и с приказанием явиться ко мне. Только после этого он отвел батарею, но не явился. Тогда я подал рапорт Смирнову, так как никогда еще не видел подобного нарушения дисциплины со стороны штаб-офицера. Смирнов решил предать его суду, если я не прощу. Долгов явился ко мне с повинной в то время, когда я обедал в ресторане. Зная, что он, за исключением своего всем, оказывается, известного нахальства, отличный батарейный командир и превосходно стреляет, сделал ему соответствующее внушение и ввиду войны простил. Действительно, он после этого случая стал шелковым. Неоднократно бывая под моим начальством во время войны, не забывался, и я жаловаться не мог, но от всех слышал, что батарея Долгова лучше всех стреляет и все были довольны, когда она находилась на боевом участке.
Отправка семьи и вещей в Петроград
Когда с переходом дивизии на зимние квартиры я
Одёр, одра – старая измученная рабочая лошадь.
