тем преторианцам-латышам надо было платить, а служащие Госбанка отказались передать большевикам ключи от банковского хранилища золотых запасов, и тогда комиссия, в которую входили Г. Грифтлих, А. Рогов, А. Розенштейн, А. Плат, провела схожую с грабежом конфискацию банковских ценностей. Считается, что только из Русско-Азиатского банка неведомо куда исчезло тогда десять пудов золота…
– Посмотрите на них: разве это правительство?.. – говорил нарком путей сообщения Марк Тимофеевич Елизаров[42]. – Это просто случайные налетчики, захватили Россию и сами не знают, что с ней делать! Ломать, так уж ломать все! И Володя теперь лелеет мечту свести на нет и Учредительное собрание! Он, не обинуясь, называет эту заветную мечту всех революционеров просто «благоглупостью»[43]…
Эскпроприация 27 декабря ознаменовала начало разрушения русской финансовой системы[44], но это побочный результат, главным для большевиков было то, что им вовремя удалось решить текущие финансовые проблемы.
Нет-нет… Мы не разделяем мнения, что все изъятые ценности были поделены непосредственно между большевистской верхушкой[45]. Хотя никакого учета изъятому золоту не велось, вожди большевиков, как нам кажется, присвоили себе только часть его. Остальные средства были пущены на финансирование «дополнительной революции», как назвал Л.Д. Троцкий роспуск Учредительного собрания.
Первоначальный план «дополнительной революции» строился на некоем подобии соблюдения законности.
20 декабря вышло постановление Совнаркома, согласно которому Учредительное собрание должно было открыться 5 января 1918 года при наличии кворума из 400 депутатов.
Напомним, что из 700 депутатов 175 были большевиками, 91 депутатское место принадлежало кадетам и правым партиям, исключенным пять дней назад из Учредительного собрания. Итого – для «законного» закрытия Учредительного собрания (700–175—91 + 1) недоставало 35 голосов.
На подкуп этих депутатов большевикам тоже требовались средства…
Как происходила перевербовка левых эсеров, видно на примере 68-летнего Марка Андреевича Натансона.
«Нас, однако, очень утешил старик Натансон, – вспоминал Троцкий. – Он зашел к нам «посоветоваться» и с первых же слов сказал:
– А ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой.
– Браво! – воскликнул Ленин. – Что верно, то верно! А пойдут ли на это ваши?
– У нас некоторые колеблются, но я думаю, что в конце концов согласятся, – ответил Натансон»[46].
Отметим тут, что сам Л.Д. Троцкий непосредственного участия в «дополнительной революции» не принимал, поскольку вел в это время переговоры с немцами в Брест-Литовске, а это значит, что воспроизведенный им разговор Ленина с Марком Натансоном происходил ранее, еще до отъезда самого Троцкого…
«Подготовку он (Ленин. – Н.К.) вел со всей тщательностью,
Зять В.И. Ленина, муж Анны Ильиничны Ульяновой.
Банковское дело было объявлено монополией правительства, правительству предоставлялось «право конфискации, реквизиции, секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности и торговли и прочих мероприятий в области производства, распределения и государственного финансирования».
«Добытые деньги переводятся, как правило, в драгоценные камни… Склянский пользуется в Москве репутацией «первого покупателя бриллиантов»; попался в Литве на досмотре вывозимый багаж зиновьевской жены Златы Бернштейн-Лилиной – и «обнаружены драгоценности на несколько десятков миллионов рублей» (
