style="font-size:15px;"> 27 ноября большевики, закрепляя свою власть в городе, проводят Г.Е. Зиновьева на пост председателя Петросовета (взамен Л.Д. Троцкого) и уже на следующий день издают декрет о закрытии газет, «сеющих беспокойство в умах и публикующих заведомо ложную информацию».
Кроме этого В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Н.П. Глебов, П.И. Стучка, В.Р. Менжинский, И.В. Сталин, Г.И. Петровский, А.Г. Шлихтер, П.Е. Дыбенко, В.Д. Бонч-Бруевич тогда же подписали декрет «Об аресте вождей Гражданской войны против революции». В декрете говорилось, что «члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов.
В этот же день, после торжественной присяги на верность советскому правительству сводного батальона латышских стрелков, Петроградский ВРК начал аресты руководящих деятелей ЦК партии кадетов.
Насколько бесправны были арестанты, видно из того, что члены ЦК партии кадетов, депутаты Учредительного собрания Ф.Ф. Кокошкин и А.И. Шингарев вскоре после роспуска Учредительного собрания были убиты без суда и следствия.
3 декабря приказом № 11 по Петроградскому военному округу было объявлено об упразднении всех «офицерских и классных чинов, званий и орденов», а 6 декабря, уже после роспуска Петроградского военно-революционного комитета, управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич доложил Владимиру Ильичу Ленину о панике, царящей среди руководства партии, напуганного всеобщей забастовкой госслужащих.
– Неужели у нас не найдется своего Фукье-Тенвиля, который привел бы в порядок контрреволюцию? – гневно воскликнул тогда Ленин.
Такой человек в партии нашелся.
Это был завернутый в длинную шинель Феликс Эдмундович Дзержинский…
Как свидетельствовал Мартин Лацис, Дзержинский «сам напросился на работу по ВЧК». Ему и поручили «создать специальную комиссию для выяснения возможности борьбы с подобной забастовкой при помощи самых энергичных революционных мер».
На основании «исторического изучения прежних революционных эпох» Феликс Эдмундович разработал проект организации Всероссийской чрезвычайной комиссии и уже на следующий день, 7 декабря, доложил его на заседании Совнаркома.
– Не думайте, что я ищу формы революционной справедливости. Нам не нужна сейчас справедливость… Я требую органа для революционного сведения счетов с контрреволюцией! – с сильным польским акцентом, путаясь в удареньях, говорил он, и глаза его лихорадочно блестели.
Биографы чекиста № 1 утверждают, что его отец имел двойное имя Эдмунд-Руфим, а отечество – Иосифович. И фамилию отец Дзержинского тоже носил двойную – Фрумкин-Дзержинский…
Откуда почерпнуты сведения насчет фамилии отца, биографы кровавого Феликса не сообщают, и поэтому доверять подобным сообщениям трудно.
Гораздо более определенно известно, что отец Дзержинского, Эдмунд-Руфим Дзержинский, окончил в 1863 году физико-математический
