style="font-size:15px;"> «Ангелы» тут же смекнули:
– Полетим-полетим, только из вещей кое-что собрать нужно.
И кого потом винить? Этих «ангелов», комсомольскую «богиню» с коброй на голове или газету «Труд», что печатала всякую ерунду?
Нет, и все-таки хорошее было время. Наше предприятие окончательно развалилось, и я ушел работать на железку простым рабочим, как Славкин отец. Крестился, стал ходить в храм, пел на клиросе и был счастлив. Через несколько лет поступил учиться в богословский институт. Сегодня это уже уважаемый университет, а тогда нас было мало, и мы все любили друг друга – и студенты, и преподаватели.
Сейчас иногда возвращаюсь памятью в те годы, годы романтиков, годы поиска. Никогда уже больше в храмы не приходило столько людей, как тогда, в начале 90-х. Сколько одних только москвичей ехало в далекие епархии – принимали сан, служили в деревнях, поднимали разрушенные храмы. Годы прошли, многие из них перестали быть романтиками, суровые будни все расставили по своим местам. Но кто-то все равно научился летать.
Каждая эпоха имеет для меня свой зримый образ. Годы революции ассоциировались с крейсером «Аврора», Великая война – с плакатом «Родина-мать зовет», а вот начало 90-х у меня неразрывно связано с такой картинкой: время полдень, подземный переход от метро «Арбатская» к Новому Арбату. Народу в переходе, как сейчас в метро в час пик. Еле идем, дышим один другому в затылок: пробка. Людской поток, медленно поднимаясь вверх по лестнице, вынужден обтекать какое-то препятствие. Подхожу ближе, а препятствие – это бомж. Сидит здесь же на ступеньках и читает книжку.
Думаю, чем же ты так зачитался, человече? Пробрался к нему и заглянул через плечо, а это Евангелие от Луки. Вот он, наш тогдашний символ: спившийся и обобранный человек, утративший образ, сидит против сметающего все на своем пути людского потока с Евангелием в руках. И поток ничего не может с ним сделать. Ругается, толкает, но смиряется и вынужденно обтекает его, словно утес, и в этом мне до сих пор видится надежда.
Размышляю над своей судьбой и понимаю, что если когда-нибудь у кого-нибудь вдруг, даже по совершенно непонятной для него причине, появится самое малое желание быть с Ним или даже не желание, а просто вырвется невольный вздох сожаления, что до сих пор это не так, то в тот же самый миг Христос немедленно выйдет ему навстречу. Пройдет сквозь тернии и годы, для того чтобы ответить на этот вздох, и сделает все от Него зависящее, чтобы эта встреча обязательно состоялась.
Ломка
Путешествовать автомобилем удобно, и с этим фактом не поспоришь. Зато нигде, как в плацкартном вагоне, ты не встретишь такого количества потенциальных собеседников. В машине крути баранку и слушай авторадио, а в поезде слушаешь голоса реальных людей. Тем более что вагонные встречи, как правило, дальнейшего развития не имеют. Потому и собеседники нередко доверяют друг другу самые сокровенные сердечные помышления.
Во всяком случае, так было
