бросили в реку. По его указаниям сокровища отыскались в тайном подвале парижского Тампля. Свою находку король скрыл, не желая делиться с папой Климентом. И скрывал сокровища почти семь лет. Уже после смерти Жака де Моле, после смерти Ногаре и папы, он в час смерти приказывает письмо, реликвии и золото отдать на сохранение святым отцам в Реймс. Святые отцы разделяют сокровища и скрывают их в разных местах, сведения о которых передают по наследству реймсские епископы.
Дофин заводит за спину оледеневшие вдруг ладони:
– Золото ордена, какое оно?
– Обычное золото, мой Дофин. Желтый бес в доброй старинной чеканке. Его много. Очень много! В летописях реймсской епархии осталось упоминание о том, что для того, чтобы его вывезти из Парижа, понадобилось несколько десятков повозок.
Дофин бегает по залу, потирая на ходу руки. Подходит к столу и снова берет в руки документ:
– Реликвии ордена – что это?
– Это меч Великого магистра и его корона. Очень древние. Их история восходит к основанию ордена в Иерусалиме. Меч принадлежал некогда Готфруа де Бульону, а корона – тот самый венец, что отверг великий рыцарь, когда его хотели провозгласить королем Иерусалимским. Корону венчает огромный красный камень – в прежние времена знаменитый на весь христианский мир, кровавый карбункул рыцарей ордена Христа. С этой святыней связано много легенд. Корона, якобы, приносит всемогущество тому, кто оденет ее на свою главу с Божьего благословения. Ходили разговоры, что с королем Филиппом случился удар именно в тот час, когда он попытался увенчать свою голову этим венцом.
Дофин ведет пальцами по строчкам документа. Палец дрожит, то замирает, то возносится вверх на несколько строк, то снова падает вниз и вновь дрожит, Возбуждение рисует на его бледном лице багровые пятна:
– Почему в письме Жак де Моле называет моего отца святым? Разве он не обычный сумасшедший? Ведь он же просто Безумец? А?
– Вспомните – разве не называют вашего отца в народе Благословенным королем? Разве не говорят – глас народа – глас Божий?
Каждый ответ монсеньора Дофин сопровождает утвердительным кивком. Он словно отбивает какие-то одному ему понятные пункты.
– Значит, мне нужно ждать появления посланника от Бога? Тогда я получу несколько десятков возов золота в монетах старинной чеканки? И долго ждать?
Монсеньор следит за Дофином внимательным взглядом. И молчит. Дофин еще раз вперяет глаза в документ. И не отрывая глаз от красивой вязи слов, нанесенной на пергамент искусной рукой личного секретаря последнего короля династии Капетингов, говорит вопросительно:
– Прежде должен умереть мой отец…
– Он уже умер.
Голос Монсеньора прозвучал буднично, серо. Дофин по-прежнему не отрывает взгляда от пергамента. Но дрожащие руки вдруг замирают. Спрашивает внезапно потускневшим голосом:
– Когда?
– Вчера вечером.
– Где?
