съязвил: «За себя? Или за меня?»
Ты строго взглянула на меня, повернулась и вышла из кабинета, оставив вопросы без ответа.
Через два часа вернулся к себе. Потом было министерское селекторное совещание. Потом, приоткрыв слегка дверь, ты заглядывала, но у меня постоянно кто-нибудь был. По этой причине не входила. И не могла удовлетворить свое любопытство.
Время, правда, не теряла. Тебе казалось: все знают то, что ты не знаешь. Поэтому дипломатично подкатывала то к одному коллеге, то к другому, но все лишь пожимали плечами, давая ясно понять: они совершенно не в курсе, чем был вызван срочный визит в обком КПСС их шефа. Да и, честно говоря, их это мало беспокоило, точнее – совсем не беспокоило. Потому что в их судьбе ничто не могло измениться, что бы там, в обкоме, ни происходило с их шефом. Не исключаю, что некоторые (ты их знаешь) были бы рады, если бы я получил сильный пинок под зад: как-никак, но открылась бы вакансия. Рады-то рады, но мало в это верили: позиции мои были слишком сильны и кресло подо мной, это они видели, совершенно устойчиво. Ну, если зашатается, то… Они будут тут как тут: непременно подтолкнут и помогут упасть своему шефу. Такова природа советского человека. Такова, каковою воспитала система.
Вечер. Коридоры стали пустеть. Мои сотрудники один за другим покидали стены заведения. И мы остались, наконец, одни.
Ты сразу оказалась у меня. Тревожный твой взгляд ждал новостей. Видел это, но с разговором не спешил. А куда? У нас есть время, ведь твой поезд уходит лишь через три часа. А три часа – это почти вечность… Для меня, разумеется. С одной стороны, вечность, поскольку таким запасом времени я обычно не наделен. С другой стороны, это миг, мгновение, которое так быстро пролетает, что заметить не успеваешь.
Достал расписной поднос, поставил на него бокалы, бутылку полусладкого французского шампанского и конфеты. Открыл бутылку, налил тебе и себе.
«Выпьем, ненаглядная моя!»
Ты фыркнула.
«Заладил одно и тоже. Что с тобой? Издеваешься, да? Отыгрываешься?»
«Со мной – ничего, а с тобой… – я взял в руку свой бокал, за самую нижнюю часть его основания, поднял. – Тебе, вижу, не слишком нравится…»
Ты поспешила с опровержением: «Нет, очень нравится, но…»
«Тогда – чокнемся».
«А в честь чего пьем?» – твой тревожный взгляд вновь впился в меня.
«За встречу, разумеется!»
«И только-то?!»
«Тебе этого мало?!»
«Не цепляйся к словам… Я не это хотела сказать… За встречу так за встречу…»
Звон бокалов нарушил тишину кабинета. Ты немного отпила, поставила бокал, взяла из коробки конфету, стала медленно разворачивать.
«Не расскажешь?
«О чем?» – я притворился, что не понимаю вопроса.
«Не придуривайся. Что-что, а клоун из тебя никудышный».
Ты права. Я посерьезнел. И тоже взял конфету.
«Я, собственно, не ожидал…»
Ты нетерпеливо прервала.
«Чего «не ожидал»? Если очередной, как сам ты выражаешься, вздрючки, то – неправда.
