вернется, – сквозь слезы прошептала Мария и еще сильнее прижала к себе маленького Абрамку, – скоро он вернется, и мы уедем в поднимающуюся с колен Россию.
В этот трогательный до слез момент послышался звук отворяющейся входной двери, послышались тяжелые медленные шаги по коридору. Сначала неизвестный прошел на кухню, Мария догадалась: либо это был солдат украинской армии, либо обычный боевик «Правого сектора». Женщина отчетливо слышала, как каратель с ненавистью сорвал календарь с Януковичем и как перевернулся столик с важными для нее книгами. Мария стала слезно молиться, но вновь послышавшиеся шаги перебивали в ее голове собственный голос. Страх, окутавший бедную молодую маму, словно остановил время, словно вечность прошла, пока неизвестный проделывал путь всего в несколько метров от кухни до их спальни. Очнулась она от звука затвора… Медленно подняв голову Мария увидела перед собой молодого человека, лет восемнадцати, в камуфлированной одежде и с красно-черным шевроном на левом рукаве. Он кинул к ее лицу тот самый опасный календарь с глупо улыбающимся Януковичем и приставил дуло автомата прямо ко лбу Абрамки.
– Я не вбивця, я солдат! Але наступного разу я цього вам не прощу – тихим голосом проговорил молодой человек.
– Спасибі, спасибі вам! Хай береже вас господь! – с трудом смогла выговорить Мария и разрыдалась еще сильнее.
Раздался резкий звук выстрела и с пололка посыпалась штукатурка.
– Я не раб божий, я – син богів! – продолжил незнакомец. – Вставайте, на площі починається збори. Хто з жителів не з'явиться – того публічно розстріляємо, сьогодні ми змусимо вас поважати український рейх, – закончил он и такими же медленными шагами удалился на улицу.
Мария прекрасно понимала: если не выполнить указания представителей новой власти Украины, то уже сегодня вечером они расстреляют всех жителей улицы им. Й. Геббельса. Нужно было торопиться. Быстро умывшись от слез и немного приведя в порядок Абрамку, они поторопились выйти на улицу. Выбирать наряды для такого собрания ни времени, ни толку не было, Мария была одета в обычный повседневный халатик, а бедный ребенок, понятно – в маечке и трусиках. Из соседних домов также выползали напуганные до смерти соседи, люди старались не смотреть друг другу в глаза: стыдно, страшно и стыдно, осознавать, что сегодняшний день без крови не пройдет. Но чья это будет кровь? Возможно, совершенно незнакомого человека с другого конца города; возможно, твоего близкого друга или родственника. Потому и стыдно смотреть в глаза другим людям, раз ничего изменить и предотвратить ты уже не можешь. Пройдя буквально чрез тройку домов дальше по улице, народ мог наблюдать достаточно забавную картину: пьяные негры, не справившись с управлением, на танке снесли забор жилого дома, врезались сарай и заглохли. Пьяны они были настолько, что уже не соображали, как заново завести их любимую карету.
