условия всем народам планеты. Я прав?
Тремэйн молча кивнул, и он продолжил:
Однако это означает уничтожение свобод всех народов, не относящихся к англосаксонской расе. Я никогда не поверю, что свободный человек, отвоевавший свою независимость на поле битвы, согласится подчиниться подобному деспотизму. Что если они откажутся?
Тремэйн тут же вскочил. Он развернулся вполоборота и встал лицом к лицу с кайзером, недобро нахмурив брови, с угрожающим огоньком в глазах.
«Ваше германское величество может, если пожелает, называть это деспотизмом. Однако помните, что это деспотизм мира, а не войны и что он повлияет лишь на тех, кто хочет нарушить мир и пойти с мечом на своих собратьев… Вы оплакиваете утрату прав и власти поднять меч на другой народ. Что ж, у вас есть возможность вернуть себе эти права прямо здесь, в последний раз! Скажите прямо, что вы не признаете главенство Совета Федераций, и будьте готовы к последствиям!..» Эти веские и безжалостные слова тут же привели кайзера в чувство. Он вспомнил, что армия его уничтожена, самые прочные крепости разрушены, казна пуста, а население страны почти истреблено. Губы его побелели; он опустился в кресло, закрыл лицо руками и разразился рыданиями. Так закончился последний и единственный протест милитаризма против новой деспотии – деспотии мира[24].
Мечты Гриффита о планете, принужденной революционерами к миру, для многих других стали кошмаром, поскольку означали полное поражение европейского порядка, утвержденного Концертом и Священным Союзом. Императоры были низложены, анархисты и террористы праздновали свой триумф. Консерваторам «деспотия мира» по Гриффину казалась не столько утопией, сколько новым международным диктатом беспрецедентной жестокости и размаха.
С учетом того что роль главных злодеев в рассказе Гриффита играли русские, царская тайная полиция не замедлила отреагировать публикацией произведения полностью противоположной направленности. Вряд ли нам удалось бы познакомиться с фантазиями контрреволюционных полицейских, если бы не «Протоколы сионских мудрецов». Написанные в течение нескольких лет после выхода «Ангела» Гриффита, в период, когда охранка была глубоко впутана в грязную борьбу с анархическим террором по всей Европе, «Протоколы» описывали день, когда не-иудеи «по своей воле предложат нам всепланетную власть, каковое положение позволит нам без всякого насилия постепенно поглотить все государства мира и образовать Верховное Правительство. Вместо сегодняшних царей мы создадим орган, который будет называться Надправительственная Администрация. Руки ее протянутся во все стороны словно щупальца, и будет она таких колоссальных масштабов, что покорит все нации мира». Верховное Правительство будет править, как утверждают «Протоколы», силой убеждения: внушая народам, что оно защищает и заботится о них; оно будет использовать заранее запланированные
Griffth G. The Angel of the Revolution. A Tale of the Coming Terror (London, 1893), ch. 48: “The Ordering of Europe”.
