вызвала его, двенадцатилетнего мальчика, настойчиво уговаривала его вступить в пионеры и расспрашивала о причинах отказа. В этих случаях он обычно молчал.
– Как тебе было при этих уговорах? – спросила потом его мама.
– Так страшно, мамочка, было, что коленки у меня дрожали! – отвечал Колюша.
И всегда, несмотря на свою робость, он выходил победителем в подобных искушениях, хотя и знал, что его упорство в этом вредит ему в школе. Так, в одном из его писем дедушке (из старших классов) имеется такое упоминание: «Меня втягивали в комсомол, я выдержал диспут с комсоргом, и положение не изменилось. Окончить вторую четверть отличником мне не дадут, да мне и не надо, незачем. Прошлый учебный год я кончил отличником, а похвальную грамоту мне не дали».
Колюша в школе изучал немецкий язык. Будучи в шестом или седьмом классе, он стал брать у одной частной учительницы уроки английского языка. А когда он был в старших классах, он занимался с мамой и французским языком. Первый урок его по английскому языку начался не совсем обычным вступлением. Его учительница, старый человек, была несколько эксцентрична и предубежденно настроена по отношению к современной молодежи. Она неохотно дала согласие на занятия с Колюшей, считая его «дитёй своего времени». Когда он в первый раз пришел к ней и поздоровался, то произошел следующий диалог.
– Зачем пришел?
– Заниматься английским языком.
– А разве ты хочешь?
– Мне велит мама.
– Ты пионер?
– Нет.
– Врешь! «Отче наш» знаешь?
– Знаю.
– Читай.
Колюша спокойно и верно прочел «Отче наш».
– А «Верую» знаешь?
– Знаю.
– Читай.
Колюша так же спокойно прочел без ошибок и «Верую».
– Ну, садись заниматься.
Рассказывая эту сцену маме, старушка добавила, что она была сильно удивлена той кротостью и послушанием, которые увидела в Колюше. Та же старушка-учительница передала нам, уже после смерти Колюши, и еще один эпизод из времени их занятий. Однажды он пришел к ней, не выучив урока. Старушка была удивлена этим, так как обычно он был аккуратен и прилежен, и спросила о причине его небрежности. Колюша отвечал: «Вчера я читал житие преподобного Серафима, и мне трудно было заняться уроками. Я думаю, что я также буду монахом. Часто мне кажутся ненужными мои занятия, и мне трудно тогда учиться. Ведь вы тоже монахиня?» Старушка подтвердила последнее, но указала ему на несвоевременность всех этих мыслей, на то, что он еще слишком молод и что пока надо прилежно учиться. Колюша просил ее не передавать о его мыслях и настроениях нам, его родителям, что и было обещано ему. Так рано зародились в его сознании мысли о «суете сует» всего мирского, а сердце затосковало о приобщении к вечным ценностям и потусторонней красоте…
В дальнейшем мы увидим, что Колюша снова прилежно учился,
