факультет – но я выбрала столицу. Наверное, я решила, что если и стоит порывать с этим городом, тогда окончательно – уехать в самую дальнюю точку, на самый юг, в самый лучший университет.
II
Я сдала все три экзамена по нужным для поступления в университет предметам. По двум из трех я уже получила наивысшие баллы и теперь с замиранием сердца ожидала результата последнего экзамена, надеясь на то, что по последнему предмету у меня получится набрать минимум восемьдесят пять баллов – тогда моё поступление определенно и никто, и ничто, как мне казалось, не сможет меня остановить.
За несколько дней до получения последнего результата, на шестидесятом году жизни, умерла моя тётка. Это произошло ясным, солнечным утром четвертого июля, в восемь часов двадцать две минуты. Я собиралась отправиться за город с друзьями, когда мальчишка-почтальон прибежал ко мне во двор. Я закрыла входную дверь и обернулась, когда он уже стоял на крыльце и смотрел на меня широко распахнутыми голубыми глазами. Тяжело дыша, мальчик сообщил, что мою тётку только что увезли в больницу из-за обморока.
Спустя полчаса, стоя в старом белом коридоре на втором этаже трехэтажной дряхлой больницы, я узнала, что моя опекунша умерла из-за неудачного падения. Почувствовав недомогание, женщина потеряла сознание и ударилась головой о булыжник, что и послужило следствием летального исхода. Опознать тело женщины мне не разрешили, обосновывая это тем, что я не достигла совершеннолетнего возраста и, к тому же, я не являлась самым близким родственником умершей. Объяснения были слабыми, но я не настаивала и согласилась с тем, что опознавать умершую должна будет её дочь.
Держа перед собой и крепко сжимая светло-бирюзовый рюкзак, украшенный принтом из мелких роз, теплым июльским утром я вышла из больницы. На выходе меня ослепило яркое, еще не сильно припекающее, утреннее солнце. Уже идя домой, я думала лишь о том, что мне необходимо позвонить дочери моей тётки. Никаких других мыслей в моей голове больше не было.
Зайдя в дом, не разуваясь, я подошла к тёмно-коричневому деревянному столу, на котором лежала маленькая кожаная записная книжка. Найдя на шестой странице выведенный зеленым фломастером номер, над которым висели крупные буквы, сложенные в слово «Дочь», я, вдавливая прозрачные кнопки в серебристую трубку телефона, набрала чужие для меня цифры.
В подобных ситуациях люди чего-то ожидают от звонка: воображают себе голос поднявшего трубку или хотят предугадать реакцию собеседника на прозвучавшую информацию. Я же не ожидала ничего – моё воображение не рисовало ноты голоса неизвестного мне собеседника, а мой разум не истязал себя попытками предугадать реакцию дочери умершей. Лишь тонкая нить солнца, падающая на старый персидский ковер, сейчас имела для меня значение. Я всецело отдала себя этой нити, позволяя ей тихо проникнуть вглубь моей души. Мне хотелось, чтобы она смогла достичь своим
