единственный наследник… – вяло улыбнувшись, подумал он. – Но я ведь на мокруху не пойду. Не моё это. Придумаю что-то другое. Но что? Здесь ведь тонко надо, виртуозно…»
Глава 3
Голубой кафель на высоких стенах, столы на колёсиках, подставившие спины под кюветки и баночки с шовным материалом, синяя ширма, скрывающая гинекологическое кресло – всё холодило, внушало отвращение.
Под кожей защипало, и Татьяна Демидова невольно дёрнулась; пустая ампула, стоявшая на металлическом столике, упала на бок, покатилась, позвякивая, оставляя на своем пути мокрую очередь глянцевитых капель.
– Дует?.. – с тревогой спросила Яна, не поднимая глаз. – Не терпи, говори!
Её руки в прозрачных перчатках чуть шевельнулись, и тонкая струйка крови зазмеилась в прозрачной утробе шприца, смешиваясь с лекарством.
– Всё нормально. Ты же видишь, игла в вене, – успокоила её Татьяна. – Мне уже лучше.
Лекарство подействовало мгновенно: тревожность схлопнулась, душевная боль резко замолчала, будто в её воющую пасть вогнали просмоленный кляп. Теперь серые глаза Татьяны смотрели осоловело. И если бы не так сильно жгло кожу, она бы заснула прямо здесь, в процедурке гинекологического отделения, куда кое-как добралась после приступа. Пандора всегда высасывала силы досуха.
Телефон заверещал в кармане, как разбуженная цикада. Демидова потянулась к нему, но Яна обожгла её взглядом.
– Сидим спокойно! – скомандовала она.
– Ну, Ян, а вдруг что важное? – несмело предположила Татьяна. Её мутило, появившийся на языке химический привкус стал явственнее. Он ширился и всё больше отдавал сладковатой резиной, словно в рот засунули воздушный шарик.
– Никуда твои пациенты не убегут и не уползут, за ними мамы смотрят, – оборвала Костромина. – Сначала вваливаешься сюда, чуть живая, просишь поставить успокоительное. А чуть захорошело – сразу в бой, да, подруга?
Спорить не было смысла – в их разговорах за громкоголосой великаншей Янкой всегда оставалось последнее слово. Вот только потом Татьяна всё равно поступала так, как считала нужным, и они обе это знали.
Яна Костромина, которую ещё в школе за мужественную внешность, прямоту, горячность и обостренное чувство справедливости называли Яна-Дартаньяна, была лучшей подругой Тани. Они учились в одном классе, вместе поступили в медицинский. Сейчас Яна Леонидовна выросла из заурядной середнячки в лучшего дамского доктора их маленького подмосковного городка, а недавно стала заведующей гинекологическим отделением. Но в свободное от заведования время продолжала вести жизнь обычного дежуранта, потому что надо было кормить двоих детей и обеспечивать пожилую маму. Татьяне повезло, что именно сегодня подруга осталась на смене. О результатах УЗИ Яна знала – сама делала его. И сейчас решила, что Татьяна расстроилась из-за потери ребенка. А о Пандоре… Демидова никогда не говорила с Яной о приступах.
Она
