я читала о звуковом хаосе, о том, что антропогенные шумы нарушают гармонию природы, и теперь из-за атональности окружающей среды люди начинают сходить с ума. Может быть, я и так уже спятила.
Аза, выйди на улицу.
Я нажимаю на кнопку вызова.
– Вы это слышали?
– Что? Ты про отвратительный шум? Ты же знаешь, какие тут звуки, лапочка, ты тут уже тысячу раз была, – говорит Тодд, приветливый оператор МРТ-сканера.
Тодд всегда дает мне дополнительную грелку, перед тем как поместить меня в томограф. Он подрабатывает в клинике лазерной эпиляции, где ему приходится сражаться с волосяными фолликулами, – за это я его и люблю. У него в запасе много занимательных историй об удалении нежелательных усиков с женских лиц. В клинике лазерной эпиляции все пациенты безумно благодарные. Здесь же пациенты постоянно ворчат. МРТ никому особого удовольствия не доставляет, и к тому же здесь все больны. – Почти закончили. У тебя там все нормально?
Оказывается, у меня все совсем не нормально, потому что стоит мне только сказать «да», как снова раздается тот самый свист:
Азапослушайпослушайазаазазазапослушайвыйдинаулицу.
Я стискиваю зубы, сдерживаю кашель и беру себя в руки. Это дается мне нелегко.
Когда я вылезаю из аппарата, все смотрят на меня с недоумением и на лицах у них написано: «Какого черта?» Так обычно не встречают человека, который только что сделал МРТ. Со вздохом Тодд похлопывает меня по плечу.
– Никому не говори, что я тебе это сказал, но, по сути, у тебя в левом легком перо.
– У меня выросло перо?
Разумеется, у меня не могло вырасти перо. Но это первое, что приходит мне в голову.
– Мы думаем, что ты вдохнула перо, – уточняет Тодд. – Это объяснило бы кашель.
Сомневаюсь. Такие вещи обычно замечаешь. Допустим, ты делаешь глоток воздуха и вместе с ним вдыхаешь перо, причем такое крупное, что его видно на снимке. Ты не можешь, ты просто НЕ МОЖЕШЬ этого не заметить.
Поддавшись моим уговорам, операторы показывают мне томограмму. Все верно: на снимке перо размером с мой мизинец. Оно, должно быть, выпало из подушки – другого объяснения быть не может – вот только перьевые подушки у меня в комнате не водятся. У того, кто положил ее мне в постель, будут большие неприятности. (Это могла быть только Илай. Мы с папой потрясены.)
Я не думаю о голосах, которые мне слышатся.
Я не думаю о небе.
Я не думаю о том, что все происходящие со мной события предвещают скорый конец света. Страх перед концом света, как мы знаем, говорит о нарушении работы головного мозга, а мозг всегда был единственным моим исправным органом.
– Вы уже нашли какое-то объяснение? – спрашивает папа, но у операторов нет ответа.
– Доктор Сидху вызовет тебя для дальнейшего обследования, – говорит Тодд. – Я серьезно: не говори ей, что видела снимок.
Конечно,
