фармацевтические компании смогли бы разработать препарат для людей, неспособных нормально дышать обычным воздухом, то есть для таких, как я. Но есть и другие области применения, и именно благодаря им нашлись люди, готовые финансировать мамины исследования. Если вдруг такая мышь окажется в зоне поражения бомбы с нервно-паралитическим газом, она около часа сможет успешно противостоять его воздействию, а за это время газ, может быть, и рассеется. На первых порах мама любила повторять, что работает над созданием Мышей Икс, обыгрывая название серии фильмов про людей-мутантов.
Но шутка успеха не имела.
Мама не поддерживает ничего, связанного с военными действиями. Она не хотела заниматься подобным проектом, потому что, защищая одних людей (мирных жителей, детей, учителей – любого, кто оказался в зоне военных действий во время химической атаки), ее препарат обезопасил бы и других (скажем, захватчиков, которые распыляют отравляющие вещества в воздух в жилых кварталах).
Из-за этого мама постоянно испытывает внутренние противоречия. Она всего лишь хотела создать что-то наподобие лекарства от астмы, только в более глобальных масштабах – препарат, который помогал бы при любых заболеваниях дыхательных путей: при эмфиземе легких, при астме, при Азе Рэй. А вместо этого ей приходится работать на военных.
С нами за столом сидит Илай. Она подравнивает себе кончики волос ножницами, которые только что сама и заточила, укорачивая каждую прядь ровно на одну восьмую дюйма. Ее движения точны и безошибочны. Не знаю, как у нее это выходит, но когда она заканчивает, волосы получаются идеально ровными, как лист бумаги.
Мы с ней ничуть не похожи. У нее волосы светлые и гладкие, а у меня черные и спутанные, у нее глаза небесно-голубого цвета, а у меня темно-синего с золотыми и янтарными искорками, запрятавшимися где-то в глубине. Будь мы сказочными персонажами, она была бы доброй сестрой, а я злой.
– Пункт первый, – говорит Илай, не считаясь с моим более высоким статусом старшей сестры, – ты слышала гром. Вся школа слышала гром. Я сама его слышала на алгебре. Пункт второй: ты видела тучи. Как и все мы – ведь тогда была гроза. Пункт третий: тебе привиделся корабль, потому что у тебя жар и галлюцинации из-за таблеток. Не могла гроза с тобой разговаривать, – говорит она в заключение. – Да, кстати, и по громкоговорителю твое имя тоже не объявляли.
Да, я потеряла самообладание на уроке мистера Гримма. Да, устроила сцену. Да, я люблю все драматизировать, а Илай всегда на удивление спокойна, хотя в свои четырнадцать лет имеет полное право поддаваться приступам гнева и, что называется, пребывать в дурном расположении духа.
Но нет, Илай – человек невозмутимый. К примеру, когда в прошлом году у нее начались месячные, она в тот же день надела трико и отправилась на занятие по балету, и никаких казусов с ней там не приключилось.
У меня месячных пока что ни разу не было, да я и не слишком из-за этого печалюсь. Я считаю так: чем позже на меня обрушится эта напасть, тем лучше.
