почти…
Но нет.
И…
Спустя несколько минут, когда сердце перестает метаться в груди, я поднимаюсь наверх.
– Ну как ты? – Он моет посуду. Мы оба чувствуем себя страшно неловко.
– Лучше, – говорю я.
Он откашливается.
– Вернемся к Магонии? – спрашивает он, не глядя на меня. – Могу рассказать еще что-нибудь про средневековые инопланетные хроники.
Я смотрю на его спину. Плечи = чересчур высоко.
– Может быть… – начинаю я и умолкаю. Но потом, набравшись смелости, продолжаю. Что, если конец близок? Что, если сегодня мой последний день на земле? Самое время проявить смелость.
– Может быть, я хочу вернуться к тому, чем мы занимались до этого, – говорю я. – Это я все испортила, извини.
Я перехожу на скороговорку:
– Ну-что-если-хочешь-начнем-все-с-начала-хоть-я-и-ходячая-катастрофа.
Джейсон заметно расслабляется: лицо его проясняется, а плечи возвращаются в обычное положение.
– Ты думаешь, что вселяешь в меня ужас… – он всегда произносит эти слова, когда я начинаю себя критиковать.
– Но я тебя не боюсь, – я заканчиваю фразу за него, потому что уже выучила ее наизусть.
Джейсон наклоняется ко мне через стол, и я готовлюсь изменить наш статус, потому что – о господи – мне так сильно хочется изменить наш статус, но именно в этот момент с гримасой отвращения в кухню врывается Илай.
Ничего страшного.
Подумаешь, не удалось поцеловаться.
Вот если бы я годами почти что бессознательно фантазировала о том, как мы целуемся, тогда было бы обидно.
Мне хочется сорваться на Илай, хотя она ни в чем не виновата.
– Там на улице такая паршивая погода, – говорит она, после чего окидывает нас оценивающим взглядом. – Да и здесь внутри тоже. Я попала под дождь. Вы видели молнию?
Она стряхивает с плеча капельку дождя, всего одну. Не удивлюсь, если моя сестра обладает тайным умением ходить между дождинками. Я, наоборот, даже в туманное утро промокаю до нитки.
– Илай, – говорю я. – Не могла бы ты…
Она, должно быть, научилась еще и читать мои мысли, потому что мгновенно занимает оборонительную позицию.
– Это и мой дом тоже, – отвечает она. – Ты не имеешь права выгонять меня из кухни.
– Я тебя не выгоняю, – говорю я, содрогаясь при мысли, что она может как-то прокомментировать то событие, которому только что воспрепятствовала.
– А собиралась, – говорит она, садясь за стол. Ну и чутье у нее. – Но я никуда не уйду, не дождешься. Я есть хочу.
Покашливая, я ухожу к себе комнату, где стоит лютый холод, а они остаются в кухне есть эклеры.
До процедуры осталось одиннадцать часов, не то чтобы я считала. У меня нет никакой необходимости считать часы, ведь я вовсе не собираюсь завтра умирать.
Я достаю листок бумаги, подарок Джейсона, и принимаюсь его разглядывать.
