на смену. Ещё – платье вспыхнуло ослепительным золотом. И это были не все чудеса! Туфельки Ивлин оставляли на ковре шлейф из узоров – бабочек и цветов, которые затем отделялись, оживали, и взлетали вверх, в невесомом танце, прежде чем растаять в воздухе.
Кая с трудом оторвала взгляд от Ивлин, и перевела его на трон. Арид смотрел на приближающуюся к нему девушку. Его лицо было совершенно непроницаемо. Принц Вуд подался чуть вперёд, взглянул вопросительно на отца.
Ивлин остановилась у подножия трона повелителя, склонилась в изящном поклоне, и её платье, будто сделав непростой выбор, окрасилось в серебристо-голубой – цвет морозного узора, который она рисовала тем утром на оконных стёклах. Цветы и бабочки взвились в финальном пируэте, расселись на волосах и плечах девушки, да так и замерли, превратившись в лёд.
– Это и есть твоя госпожа? – спросила догадливая Сирена.
Кая могла лишь слабо кивнуть.
Вся зала погрузилась в молчание, дожидаясь реакции властелина. Ивлин замерла в поклоне, будто бы сама заледенела вместе со своими иллюзорными бабочками.
«Глупое дитя, – прошептала Сирена, – ах, глупое-глупое дитя».
Время остановилось. Гости не смели ни шелохнуться, ни вздохнуть. Что будет-то?
Арид поднял руку, и будто бы невидимая волна смыла краску с платья Ивлин. Цветы и бабочки растаяли. Ивлин осталась в своём белом платье, как была, дрожащая от страха и унижения. Секунды растянулись на века, пока, наконец, повелитель не махнул рукой, отпуская её, и выпрямившись, княжна присоединилась к родителям.
– Где она научилась этому? – спросила Сирена, когда глашатай объявил следующих гостей, а Ивлин затерялась в толпе. Кая хлопнулась на скамейку и машинально осушила свой бокал, даже не ощутив вкуса (стоило это сделать, как он наполнился снова, сам собой).
– Всегда умела. Такой у неё есть талант.
Сирена с пониманием кивнула.
– Подожди, пока не увидишь книксен моей госпожи, – подбодрила она, грубовато хлопнув девушку по плечу.
Кая ничего больше не видела и не слышала. Всё, о чём она мечтала это прошмыгнуть вниз, разыскать в зале госпожу, обнять её и утешить, как делала, когда та была маленькой. Ах, раньше было проще: поцеловать вскочивший на коленке синяк, сунуть сахарное яблочко, состроить смешную рожицу, и всё, её Ивлин уже улыбалась сквозь горькие слёзы. Теперь же… Кая и припомнить не могла, когда княжна плакала в последний раз. Совсем взрослая. Взрослые проблемы так просто не решить.
Слугам, если за ними не посылали, приходилось держаться отдельно. Каю никто не искал, и она так и сидела на месте, наблюдая за гостями, вздрагивая каждый раз, когда в толпе мелькало белое платье. Попытки Сирены хоть как-то отвлечь её, разбивались, как волны о скалы.
Выступали бесчисленные артисты – всего и не упомнить. Девушки с сияющей зелёной кожей и змеями вместо волос танцевали – их движения опутывали чарами зрителей, так что
