Затем, поднялась на ноги, подошла к окну, за которым беспрестанно по подоконнику стучал дождь. От порывов ветра он отлетал в сторону от окна, поливая своими живительными струями дорожку под окнами и цветы, в большом количестве благоухающие возле дома. От приоткрытого окна веяло прохладой летней июньской ночи. Каждый раз при наступлении этих июньских дней у женщины наступала бессонница. И от этого болело сердце.
В комнате от дождевой сырости становилось слишком прохладно. Женщина зябко повела плечами, очнувшись от внезапно нахлынувших воспоминаний. Холод вдруг пронизал ее насквозь, до мозга костей. Она раздраженно потрясла головой: к чему снова ворошить прошлое? Давно пора бы успокоиться, забыть старые раны. Но они не хотели излечиваться, хотя прошло уже более десятка лет.
Страдалица выглянула в окно. Было темно. Падал свет от фонаря на столбе. Вид из окна перестал быть привычным. Она снова ощущала боль и отчаяние, испытанные ею много лет назад. Так и хочется сказать» в прошлой жизни», когда они с мужем вернулись с Севера после страшных событий, произошедших с ними там.
Долгое время они существовали здесь, словно в параллельном мире, не видя ни этой, давно знакомой улицы, ни резвящихся соседских малышей. Казалось, мир перестал для них существовать. Были лишь отчаяние и боль, саднящие и лишающие веры в будущее. Казалось, оно никогда не наступит. Они и не стремились к нему. Просто существовали, как сомнамбулы, потеряв смысл жизни. Сейчас все вспомнилось уже с меньшей остротой. Боль не утихла до конца и теперь. Она облачилась в другие очертания, часто напоминая о себе, неожиданно и властно. Спасибо дочери. Она поняла своих родителей. Не требовала объяснений, не навязывала им своего мнения. Лишь помогала возвращаться мелкими шажками в настоящую жизнь, состоящую не только из черных дней, но иногда радующую красочными, радостными событиями.
Пожилая женщина убрала с лица седую прядь, снова вглядываясь в темень наступившей ночи за окном. Потом подумала: вот так и старость подкрадывается к нам, медленно и незаметно, как наступает непроглядная ночь. Совсем не так давно они с мужем были совсем молодыми. Водили детишек за ручки в детский садик. И вот пришло время старости. Седина окрасила головы Кати и Максима, фигуры изменились до неузнаваемости. Но не это самое страшное. Страшнее всего, что они после создания детьми собственных семей, остались одни. У взрослых отпрысков теперь своя жизнь. А у пожилой четы не осталось ничего, кроме воспоминаний.
Дедушке и бабушке наследники перестали доверять внуков, считая их недостойными этого занятия. Складывалось впечатление, что их дети, Иван и Марина росли самостоятельно, учились сами, получали образование без них с мужем. И взрослели сами по себе, как сорняки в огороде.
Женщина оглянулась на дверь. Хорошо, что муж заснул. Она не хотела, чтобы он видел ее слабой и беспомощной, потому что почувствовала, как комок подступает к горлу, и беззвучные рыдания сотрясают тело. Она даже себе не могла бы сейчас объяснить причину этих горьких слез. Наверное, жгла обида за неверие собственных детей. Или страх снова подступал к ее сознанию. Она просто вытирала слезы и мокрые дорожки под носом и на щеках, размазывая их ладонью по лицу, как в детстве. Что поделаешь: жизнь течет, а привычки остаются.
Она плакала и одновременно озиралась на неприкрытую дверь: только бы никто не увидел ее слабости. Но дверь не закрывала. Лишь размазывала слезы. И не могла остановить их нескончаемый поток. А из самых глубин сознания вновь выплывал прежний страх, что она испытала, когда они с Максимом выпали из окна такой же темной и безмолвной ночью в таежном поселке на БАМе.
Эти страшные воспоминания, жалость к себе, боязнь перед будущим, страх за детей и внуков, отчаяние и тоска одиночества – все в минуты нынешней слабости смоталось в большущий клубок, и заставляло ее заново все переживать, мешая трезво оценивать.
Дождь хлестал в открытое окно. Грохотала и сверкала гроза. Женщина слегка прикрыла створки рамы. Ей совершенно не хотелось спать. И, придвинув ближе к прохладе, исходящей от окна, кресло, продолжила предаваться воспоминаниям вместо сна. Сейчас-то все в пределах нормы, а вот много лет назад…
Был июнь – первый месяц лета. Еще не наступила изнуряющая жара. Природа оживала и постепенно преображалась. Хотелось постоянно вдыхать ароматы просыпающейся природы. И любоваться свежестью и красотой цветов, трав и деревьев.
В те памятные дни в ее семье три дня творилось невообразимый сумбур. В пятницу Кате предстояло суточное дежурство во временно простаивающей котельной. Надо отметить, она сама напросилась на эту вахту, чтобы впоследствии присоединить отгулы к отпуску. Они с мужем собирались в скором времени провести лето с дочерью. До этого женщина отдежурила несколько совершенно спокойных вахт. И не особенно устала от них. Но предстоящее дежурство оказалось ужасным. И это при том, что с самого утра жизнь шла своим чередом, без каких-то происшествий, как каждый день в последнее время.
Наскоро
