за спинки кроватей и стены, еле передвигая ноги и качаясь от странного головокружения и нежелания позвоночника находиться в вертикальном положении, двинулась в сторону палаты Максима. Бедняга точно не знала, где именно она, но снова оттуда слышала стоны любимого мужчины. И сердцем чуяла, где он.
Был тихий час. Медсестры спустились на второй этаж в столовую. Коридор был пуст. Это позволило Кате беспрепятственно, вслушиваясь в только ей слышимые звуки, добраться до палаты мужа.
Бывают в жизни моменты, когда начинаешь понимать, что есть люди, которым еще труднее, чем тебе. И женщина убедилась в этом, когда вошла в палату мужа.
Он был в палате один, весь от ног до головы забинтованный в бинты. Из бинтов выглядывало только лицо. Одеяло прикрывало среднюю часть тела до самого подбородка. Катя доковыляла до кровати. Она встала на колени перед нею. Не в силах склониться над больным, как все нормальные люди из-за травмы позвоночника, она от волнения не могла вымолвить ни одного слова. Лишь взяла слабую руку покалеченного мужа и прижала ее к своей мокрой от слез щеке.
– Милая моя! – тихо, еле внятно прошептал потрясенный ее приходом Максим, -ненаглядная моя девочка… – он проглотил подошедший к горлу от волнения ком.
И продолжил:
– Ты жива! А я так боялся, услышав внизу твой храп после падения, что больше не увижу тебя, не прижму к своей груди!.. Неужели это ты? Скажи, что не снишься мне! Скажи, что это явь!
Он был взволнован, речь казалась невнятной, но влюбленная женщина поняла все по его реакции и по губам. По его измученному, исхудалому лицу катились крупные слезы. И он совсем не стеснялся их, даже не пытался стереть их ручейки с щек. Для Катюши эти слезы были даже больше, чем признанием в любви. Они означали и радость, и счастье, и переживание о ней. А она-то думала, что не нужна ему, что он разлюбил ее.
Замирая от нежности и благодарности, она прильнула к мужу, обхватив его худые, костлявые плечи и прижалась дрожащими губами к его щеке. Нежно поцеловав, прошептала:
– Да, родной! Как видишь, я такая же живая, как и ты! Бог опять сжалился над нами.
Она смолкла на миг, смахнув слезы с глаз и поперхнувшись подступившим к горлу комком от волнения.
Супруг же, обхватив кистями рук, лицо Кати, осыпал его поцелуями, шепча бессмысленные слова нежности. Дрожащими руками он гладил ее бархатистые щеки, упругие, округлые плечи, словно желал заново познать это всегда желанное и чуть не потерянное тело.
Проведя курс лечения нашим героям, врачи стали готовить семейную пару к выписке. Но Евсеевы выздоравливающими себя не чувствовали. Они оставались слабыми и немощными, как старики: хромали от болей в травмированных конечностях и позвоночнике, еле передвигали ноги из-за слабости, покачивались от постоянного кружения в голове, поддерживая друг друга по мере сил.
Максим, кроме
