нет прямых копий. Их древки сгибают от прямизны холод и сырость, жара и время. Моим стрелам износа нет – не потеряешь, век твой прослужат.
– Дарю, – Дул протянул готовую стрелу.
Харка помотал головой:
– У меня и лука нет.
Всякий раз, выходя из сумрака пещеры, Харка останавливался – ждал, пока глаза привыкнут к яркому свету, потом смотрел на водопад, с рёвом низвергающийся из поднебесья. Над ним рождались облака, скрывая вершины двух скал, стражами стоящими по бокам. Над самой водой полукружье радуги венчало выход из страны гор.
Там моя мама, там мой народ, – бросал Харка мысленный вызов седым вершинам. – Туда я однажды заберусь!
За входом в пещеру зелёный луг пестрел цветами до песчаного берега. Там женщины загорали и купались, присматривая за карапузами, плескавшимися на мелководье.
– Эй, Харка! Харка, иди сюда, – послышались крики. – Ты, говорят, дальше всех ныряешь – покажи, как руками в воде загребаешь.
Хранитель учил – избегай женщин, не пей напитков, дурманящих голову; не потакай блуду – когда время придёт, выбери себе подругу и прикажи ей с тобой навсегда остаться.
Харка шёл мимо, но Агда, самая бойкая и красивая, заступила ему путь. На ней была набедренная повязка из шкуры белой козы. Ожерелье из плоских ракушек чуть прикрывало крутые груди. Пышную гриву роскошных волос венчал венок из красных роз. Белые зубы игриво покусывали стебелёк, а в раскосых глазах лучились хитринки.
– О, Харка, какой ты красивый! Ты уже вырос в настоящего мужчину, а помнишь, когда был маленьким карапузом, я позволяла тебе трогать мою грудь. Тогда ты хотел на мне жениться. Хочешь, я рожу тебе сына?
– Ты стара для меня, – приемник Хранителя знал, как отбиться.
– Вот, поганец! Слышите, выдры – нами гнушаются. Ну, я тебе этого не прощу.
– Оставь его, Агда, – советовали женщины, – пусть идёт по своим делам, ведь он приемник Хранителя и тебе не по зубам.
– Ну, нет уж! – строптивица топнула босою ногой. – Никуда он не денется. Эй, Эола, иди-ка сюда, стань со мной рядом, а ты, Харка, смотри – если глаза у тебя мужчины, если сердце твоё не остыло рядом со старым Хранителем.
Подошла и встала рядом с Агдой хрупкая девушка, потупя взор и склонив голову – густые волосы закрыли её лицо.
– Смотри, Харка, – женщина откинула за спину русые пряди и подняла ей подбородок, – это судьба твоя: Эолу мы бережём для тебя. Станешь Хранителем, возьми её в жёны и докажи, если мужества хватит, что сыноедам Любовь не убить.
Черты нежные девичьего лица, и ночной черноты глаза под опахалами ресниц. Эолу он приметил давно – замирал, если рядом шла, в спину смотрел, провожая взглядом. А каким бешенством закипала душа, если кто-нибудь из мужчин приглашал её ложе с ним разделить. И, должно быть, не стало для женщин секретом внимание юноши к девичьей красоте.
– Говори, Харка, если язык не прилип к гортани – возьмёшь ли ты в жёны
