ступор, я словно погружаюсь под воду.
– Хорошо, – одобрительно говорит Рейвэн, после того как я выпиваю половину миски, и снова уходит из комнаты.
Теперь, когда я в сознании, все, чего мне хочется, – это заснуть. Во сне я хотя бы могу вернуться к Алексу, могу перенестись в другой мир. Здесь, в этом мире, у меня нет ничего – ни семьи, ни дома, ни места, куда можно было бы пойти. Алекса больше нет. Но теперь и я никто.
Я не могу даже плакать, внутри меня все превратилось в пепел. Снова и снова я вспоминаю, как в тот последний момент обернулась и увидела его за стеной дыма. Мысленно я пытаюсь вернуться туда, за пограничное заграждение, за стену из дыма. Тянусь к нему, хватаю за руку и тяну к себе.
«Алекс, вернись».
Все кончено, остается одно – идти ко дну. Часы смыкаются вокруг меня, как стенки могилы.
Спустя какое-то время я слышу шаркающие шаги, а потом эхо смеха и разговоров. Ну, хоть на этом можно сконцентрироваться. Я пытаюсь угадать, сколько людей принимает участие в разговоре, но мне удается лишь различить низкие голоса парней и мужчин, тоненькое хихиканье и редкие вспышки смеха. Один раз я слышу, голос Рейвэн, она кричит: «Ну хватит! Хватит!» Но в основном все это похоже на звучащую где-то вдалеке песню.
Конечно, то, что в Дикой местности девушки и парни живут в одном доме, логично. В конце концов, в этом весь смысл – свобода выбирать, свобода быть рядом, смотреть друг на друга, касаться, любить. Но одно дело – представлять это, другое – оказаться в такой реальности. Разница так велика, что я невольно начинаю паниковать. До встречи с Алексом я все свои неполные восемнадцать лет свято верила в систему, на сто процентов была уверена в том, что любовь – это болезнь, что мы должны защищать себя от нее, что девушки и юноши не должны общаться, потому что заразиться можно даже от одного взгляда, от одного прикосновения. И хоть общение с Алексом изменило меня, я не могу взять и стряхнуть с себя этот страх. Просто не могу.
Я закрываю глаза, делаю несколько глубоких вдохов, стараюсь пробиться сквозь реальность и снова погрузиться в сон.
– Ладно, Блу,[2] уходи отсюда. Пора спать.
Я распахиваю глаза. В дверном проеме стоит девочка лет шести-семи и с интересом за мной наблюдает. Она худенькая и очень загорелая, на ней грязные джинсовые шорты и хлопчатобумажный свитер размеров на четырнадцать больше, чем надо, он такой большой, что падает у нее с плеч и обнажает острые лопатки. Волосы у нее светлые и сальные, они длинные, почти до пояса, а на ногах у нее ничего нет. Рейвэн с тарелкой в руках пытается обойти девочку.
– Я не устала.
Девочка не отрывает от меня глаз, она прыгает с ноги на ногу, но в комнату пройти не решается. У нее глаза удивительного цвета, как ярко-синее небо.
– Не спорь, – говорит Рейвэн и на ходу легонько подталкивает девочку бедром. – Иди отсюда.
– Но…
– Блу, правило номер один? – уже строже спрашивает Рейвэн.
Блу кусает ноготь на большом пальце и бормочет:
– Слушать
Блу
