земным небосводом…О, как непохожа германская речь
На верность гражданским свободам!
Свободами правит отныне и впредь
Мальчишка на прусском престоле.
И меч рассекает небесную твердь
Над миром, не ведавшим боли.
О, как ты прекрасна, бессмертная боль,
Чья музыка в вечности вьётся.
Играет на флейте согбенный король,
И флейта над смертью смеётся.
И мнится свободой германская речь,
И снится: устав от баталий,
Железный флейтист поднимает свой меч
Над флейтой своей же печали.
1979
Часть 2. Конец Празднества
«Кто мы, Господи? Спаси и сохрани…»
Кто мы, Господи? Спаси и сохрани.
Пыль на Солнце, тень последней из теней.
Но хотя недолго длятся наши дни,
Каждый день подобен вечности Твоей.
Кто мы, Господи? Лишь слуги наших тел.
Те слепые, что ведут слепых во тьму.
Но хотя положен радости предел,
Нет предела милосердью Твоему.
Кто мы, Господи? Незрячий и слепой,
Царь и раб его беспомощны во мгле.
Нет неравенства, Господь. Перед Тобой
Все мы – нищие на горестной земле.
02.05.1980
«Есть город Осень на земле, где мы ещё живём…»
Аркадию Драгомощенко
Есть город Осень на земле, где мы ещё живём.
Холодный ветер шелестит бумажною листвой,
И все страницы наших книг, вошедших в окоём,
Нам кажутся лишь волнами
над пасмурной Невой.
Есть город Осень на земле,
где вечен Летний сад,
Где умирают статуи, разбитые дождём,
И волны, обнимающие некий водоём,
Нам кажутся страницами, что тихо шелестят.
Есть город Осень на земле,
где больше нет весны,
Где нет конца великому переселенью птиц.
И ветер и листва вести свой спор осуждены
Над мертвенностью камня
и безмолвием страниц.
5.04.1980
«Праматерь-Земля, сохрани моё лёгкое тело…»
Праматерь-Земля, сохрани моё лёгкое тело.
Предвечный Отец,
не оставь мою душу больную.
Останется тело – но старости я не миную.
Душа сохранится листвой,
что на землю слетела.
Зелёное время Лозы в сентябре умирает,
Сверчки отпевают весеннее время Рожденья,
А ветер уносит восторженность и осужденье
И с близкой зимою в стеклянные бусы играет.
Закон притяженья
никто преступить не посмеет.
Один только ветер
владеет осенней природой.
Один только ветер —
а
