доктора и искала своего друга Мыша: «Тихих сирот войны они могут не любить, но сочувствуют им. Но если они решат, что ты жестокая, то обойдутся с тобой, как с койволком».
Короче говоря, ее не тронут, пока она будет тихо себя вести. Но если только она высунется, девушку быстро окоротят.
Сунь Цзы говорил, что ввязываться в бой стоит только в том случае, если ты знаешь, как выглядит победа. Побеждают те, кто знает, когда нападать, а когда отходить, и Маля подозревала, что здорово сглупила. Она позволила врагу увидеть свое истинное лицо.
Ее отец бы рассмеялся, узнав об этом. Буйный нрав – одно из худших качеств для полководца, а тех, кто слышит оскорбления, легко победить. Маля поступила так, как всегда поступал народ Затонувших городов: бросилась в драку, не подумав.
Отец бы назвал ее животным за такое.
Глава 4
Хижина доктора Мафуза пряталась в развалинах пятиэтажного здания. Пули и ракеты оставили дыры в бетонных стенах, а верхние этажи вообще снесло бомбой. Но, несмотря на все эти повреждения, железный каркас здания оставался крепким. Вот доктор и угнездился на третьем этаже, среди прочных металлических прутьев.
Дом.
Когда доктор забрал к себе Малю и Мыша, в хижине еле хватало места для одного человека. Не из-за размера, хотя она была крошечная – внутри, в тени, хранилось столько гниющих книг, что доктору приходилось спать на открытом воздухе, если не было дождя. Сохранить книги было важнее всего.
Но с появлением девчонки-ошметка из сердца Затонувших городов и парня-сироты из сгоревшей деревни Брайтон доктор наконец-то признал, что его дом вряд ли можно вообще назвать домом.
С помощью Мыша и Мали, когда обрубок правой руки зажил, доктор уложил между балками грубо обструганные доски, увеличив площадь хижины. Из ржавых консервных банок и пластика сложили крышу, которая удерживала дождь. На стены тоже поначалу пошел пластик. Конечно, для тепла стены были не нужны, даже в темное время года, но болотные пантеры иногда прокрадывались на третий этаж, поэтому потом они нарубили для стен бамбука, проконопатили его глиной и соломой и выстроили крепкий домик для людей и для заплесневевших книг.
На первом этаже расположились кухня и маленькая операционная. На арматуре, торчащей из стен кухни, висели мятые сковородки. Огромный горшок, в котором Маля кипятила хирургические инструменты, всегда стоял наготове на круглой металлической печке, одной из тех, которые миротворцы раздавали в деревнях вокруг Затонувших городов. На боку печки красовались слова по-английски и по-китайски: «С пожеланиями мира от народа острова Шанхай».
Поодаль от хижины доктор Мафуз сложил из старательно обтесанных булыжников хлев, почти такой же прямой и квадратный, как здания в Эпоху Ускорения. К тому же он был достаточно крепким, чтобы удержать койволков и пантер. Гэбби, их коза, стояла на привязи за домом и мирно жевала ветку кудзу. Маля подошла к ней, и Гэбби заблеяла.
– Тебя уже доили, – сказала Маля. – Отстань.
Маля обошла дом. В ведрах для стирки уже плескалась
