если бы вы только знали, что он со мной сделал… Я не могу произнести этого вслух.
Она была крошечного роста, недотягивала до пяти футов. Было ли ей двадцать лет? Майкл не умел определять возраст женщин. Его дочери двадцать четыре года, но между Вэлери и этой девушкой огромная разница.
– Я только за мальца прошу, – сказала она. – Если бы вы могли взять его к себе ненадолго, пока я разберусь со своей жизнью…
– Взять его к себе?
– Только на ночь, только спать. Это всего лишь…
Майкл недоверчиво посмотрел на нее.
– Вы просите меня взять вашего сына в мой дом. Вы готовы отдать вашего сына чужому человеку?
– Вы не чужой человек, вы его дедушка, – парировала она. Ее голос зазвучал громче, на щеках появился румянец. – У нас больше никого нет. Я бы никогда не обратилась к вам, если бы не попала в отчаянное положение.
Неожиданно ее глаза наполнились слезами, и она резко смахнула их рукавом джинсовой куртки.
– Пожалуйста! Я умоляю вас. Мне не к кому больше обратиться, нас выставили за дверь, мы живем на улице…
Она была готова отпустить своего ребенка с незнакомым человеком, который один раз их уже выгнал, приказав ей убираться прочь. Должно быть, она и в самом деле в отчаянии. Это, по крайней мере, похоже на правду.
– Он может говорить? – спросил Майкл. И тут же удивился сам: почему он спрашивает? Какая ему разница, умеет мальчик говорить или нет.
Женщина нахмурилась, сморгнула новые слезы.
– Конечно, он может говорить, он же не дурачок.
Она быстро провела большим пальцем под глазами и громко втянула носом воздух.
Все, с него хватит, решил вдруг Майкл.
– Я не могу его взять, – грубо сказал он.
Она прищурила глаза и с вызовом спросила:
– Почему нет?
– Потому, – процедил Майкл сквозь стиснутые зубы. – Вполне вероятно, вы задумали какую-то низость. Потом вы скажете, что я его похитил или вел себя недостойно по отношению к нему. Возможно, вы собираетесь сразу же побежать к адвокату и рассказать ему обо мне кучу лжи просто для того, чтобы прибрать к рукам часть моих денег.
Она медленно качала головой в ответ на его слова.
– Господи, – выдохнула женщина, – что за мысли в вашей голове! Я ни о чем таком и не думала. Я всего лишь пытаюсь избавить моего сынка от жизни на улице.
Майкл вышел из-за прилавка.
– Прошу прощения, – сказал он, подходя к двери, – я не желаю испытывать судьбу.
– Послушайте, – торопливо заговорила она, – я только хочу…
Он распахнул дверь.
– Вон! Здесь для вас ничего нет. И не трудитесь приходить снова. Ответ будет таким же.
Ее лицо сморщилось, покраснело, на глазах опять выступили слезы.
– Ему придется спать в лачуге, – в отчаянии выпалила она, – а мне придется снова торговать наркотиками.
– Это не моя проблема.
Майкл
