доцент мгновенно согласился. Я же находился в неком оцепенении, пока Сашка не вцепился в рукав: – Поехали с ним. Давай!
Очнувшись, я не сразу понял друга.
– Куда? Зачем Саш?
– Поехали, дурень! Разве ты не видишь, что происходит? Мы должны знать почему!
Сашка вцепился в Исакова и, с силой, буквально потащил нас за собой на улицу. Медсестра пожелала удачи и захлопнула за спиной дверь.
У подъезда института мы с трудом прорвались сквозь толпу возбуждённых студентов. Семирядинов протискивался бочком к автостоянке, пока Саша свистом и окриками разгонял пристающих с вопросами.
Загрузив теряющего сознание Исакова на заднее сиденье Жигулей доцента, мы наспех попрощались с товарищами, что помогали нести тело и втиснулись в машину.
Я сел рядом с Колей и придерживал его голову на коленях. Исаков дышал часто и неровно, упершись взглядом в потолок машины. Мне показалось, он впал в забытье, что было совсем неплохо. Весь в крови. И я с ним такой же. Мы перепачкали доценту сиденье, но я надеялся, что химчистка справится с этой оказией. Даже аккуратно вытер собственным платком красное пятно рядом с ногой.
Саша стал штурманом рядом с доцентом. Оба под воздействием адреналина, они энергично обсуждали маршрут до больницы. А я молчал. Обнял Исакова и смотрел в окно. Сашка время от времени, что-то спрашивал у меня, но скоро махнул рукой и перестал.
Мелькающие объекты за стеклом сработали усыпляюще. Очевидно, защищаясь от эмоционального фона, разум счёл наилучшим отрешиться от реальности.
Мне привиделись чайки на безлюдном берегу океана. Раздирающие клювами нечто, напоминающее человеческое тело, завёрнутое в лохмотья. Подул ветер, нагоняя барханы на брошенном пляже. Холодный ветер. По мокрому песку пробежала маленькая девочка, держа в руке алый воздушный шарик. Шарик будто пел. Пел о том, что скоро все почувствуют силу пришествия нового духа. Мелодию нарушил грубый звук клаксона, и шарик обиженно замолчал. Вместо него зашептала девочка: «Некуда бежать. Круг замкнулся». Она повернулась ко мне, и ее детский рот обезобразил жуткий оскал. На сцене появилась буфетчица, то ли Зина, то ли Нина. Она бежала задом наперёд и кричала: «Всё возвращается. Мы помним! Всё вернется…»
Жигули доцента скакнули в яме, и я с криком очнулся.
– Ну, ты даешь! – Саша и не скрывал своего раздражения. – Как так получается то у тебя спать в такие моменты?
– Да пошёл ты, – я потёр виски пальцами, забыв, что они все в крови Коли. Заглянул в салонное зеркальце и сплюнул от досады под ноги.
Мы проезжали по двухполосной дороге, разделяющей незнакомые дворы. За окном автомобиля пронеслась пара, шествующая по тротуару. Мужчина с портфелем в руке и молодая девушка, прижимающая к груди букет цветов. Совершенно обыденная картина. Я отметил их про себя и вдруг испытал озарение. По телу пошла дрожь. Сквозь мешанину внутреннего диалога неожиданно
