чтобы сэкономить твое время: травка припрятана в горшке с цветком, а сигареты – в ящике с нижним бельем. Ой, кстати, друг Арианы работает в «Батон-Руж», и он говорит, что знает кое-кого, кто достанет нам фен[8] в эти выходные.
Только не рассказывай маме и папе, а то я расскажу им, что их маленький ангелочек вовсе не такой уж и святой. Я слышала, что вы с Ароном делали в бойлерной на балу в честь Дня Отцов-основателей. Бесстыжая девчонка. Вот для чего ты носишь в сумочке презервативы?
Все нормально, Н. Большие мальчики и девочки могут играть в эту игру.
С любовью,
твоя маленькая сестренка.
Сегодня только второй день моей работы в ФэнЛэнде, а я уже опаздываю. Я на кухне глотаю мамин кофе (который по вкусу подозрительно напоминает средство для очистки труб), когда раздается стук в дверь.
– Я открою! – кричу я, отчасти потому, что уже на пути к выходу, и отчасти из-за того, что мама все еще в ванной: каждое утро – крема, лосьоны и тонны макияжа помогают ей замаскировать морщины и скрыть круги под глазами.
Хватаю сумку с подоконника и бегу через прихожую, отметив про себя, что незнакомые резиновые сапоги все еще валяются там же, где я обнаружила их пять дней назад, посередине комнаты. Чувствую легкое раздражение. Мама всегда пилила нас за то, что мы не убираем за собой, а ее это, выходит, не касается? Я поднимаю их и бросаю в шкаф. От толстой подошвы отлетают увесистые куски грязи.
Я совсем не готова ко встрече с тем, кто стоит за дверью. Это женщина-полицейский. На секунду мою грудную клетку сдавливает, а время замедляется или даже поворачивает вспять, и я думаю: «Дара. Что-то случилось с Дарой».
Но затем я вспоминаю, что прошлым вечером Дара вернулась домой. Я слышала ее топот наверху, когда она изображала странный скандинавский танец, как будто нарочно пытаясь досадить мне.
Женщина держит в руках мою любимую толстовку.
– Ты Николь Уоррен? – Она произносит мое имя, написанное на старом ярлычке из лагеря, пришитом к воротнику, словно какое-то грязное слово.
– Ник, – автоматически поправляю я.
– Что тут происходит?
Мама, так и не успев завершить макияж, спускается по ступеням. Из-за тонального крема она кажется бледной, а брови и ресницы, и без того не слишком темные, вообще почти исчезли. Все ее лицо похоже на тусклую маску. Поверх брюк на ней банный халат.
– Не знаю, – отвечаю я.
Одновременно со мной женщина-коп произносит:
– Прошлой ночью на заброшенной стройке у реки Саскавачи была вечеринка. – Она поднимает толстовку чуть выше. – Там мы и сняли вот это с вашей дочери.
– Ник, – мама уже внизу и направляется к нам, туже затягивая пояс халата, – это правда?
– Нет. В смысле, я не знаю. В смысле…
Я делаю глубокий вдох.
– Меня там не было.
Полицейский
Фен (фенамин) – наркотик (
