надо прекращать, я становлюсь слишком назойливым, теряю бдительность», – спрятал он глаза в корюшку.
– Нет слов, – вытерла она губы о салфетку, взяла очередную рыбку и улыбнулась пунцовыми губами в ответ.
– Очень, – тоже был небогат на слова Альберт.
Фортуна держалась особнячком. Небольшой изысканный особнячок, построенный неизвестным испанским архитектором середины XX века в стиле мудахер, что сочетал в себе и восточный колорит и европейскую строгость.
Горка идеально обглоданных косточек выглядела словно некая стеклянная конструкция в стиле постмодерна для украшения особняка. Большой Каприз.
– А куда бы вы нам еще посоветовали сходить? – закончил с очередной корюшкой Альберт.
– А где вы уже были?
– Да много где.
– Ну, – начал я перебирать в голове достопримечательности. – Под дождем уже были? – не нашел я ничего оригинальнее.
– А как же, – засмеялась Белла. Она смяла салфетку, на которой предварительно оставила губы, бросила в тарелку и отодвинула ее в сторону.
– Питер начинается с дождя.
– Как недавно пишет мне один мой одноклассник, который живет в Майми. «Мокро, холодно, одиноко. Что ты нашел в этом Питере?» – вопросительно посмотрел я на всех.
– Себя, – ответил за них. Фортуна недоверчиво отвела голову. Ресницы ее припорошило удивлением.
– В этом городе каждый чувствует себя хозяином положения, пока в один прекрасный день не поймет, что находится на службе.
Фортуна тихо рассмеялась.
– Представила тебя на секунду в шинели, в метели, охраняющим Александрийский столп.
– Ага. Застолпил себе место под дождем.
– Так куда нам еще можно сходить? – снова напомнил о себе Альберт.
«На, идите на…» – произнесла я про себя. Никто меня не услышал, кроме Макса. Он такой дурачок, он все понимает без слов.
– Мое любимое место? У меня их много.
– Хотя бы любимый дом, – завязывал разговор Альберт.
– Наш, – посмотрел я на Фортуну, которая выглядела потерянной, но я вовремя подобрал ее, сделав пару шагов вперед. Приобнял. Она через силу улыбнулась. Скорее сейчас это была сила трения, чем притяжения.
– Доходный дом Р. Г. Веге – построен в начале XX века.
– А чем он так обязан? – не отпускал меня Альберт.
– Доходами, – отшутилась за него Белла.
– Точно. Так и есть, – налегло уже на меня полнотело Каберне. – Мне всегда хотелось быть богатым, но щедрым. Но как это совместить?
– Бери от жизни все и делись.
– Как у вас все просто. Наверное, вы счастливые люди.
– Мне не нравится слово наверное. Какое-то оно никакое, без веры, – поправила меня Фортуна.
– Хорошо, вы счастливые люди. А у нас, у питерцев все сложно. Все через одно
