доброе дело, когда ты убирался в «Укромном уголке»?
– Нет, то вычеркиваем, потому что получилось неудачно. А вот что я тебе брошку нашел.
Тут от меня требовалась большая осторожность. Ведь брошь, которую он нашел, и брошь, которую купил и передал имениннице Дживс, надо было представить как один и тот же предмет, и ни в коем случае нельзя было проговориться, что найденную им я потерял вторично.
– А-а, ты вот о чем. Да, это было отличное доброе дело.
– Знаю. Но как ты думаешь, оно считается?
– Я думаю, да.
– Несмотря на то, что я тебя ударил?
– Бесспорно.
– Ух ты! Тогда я уже нагнал до прошлого четверга.
– До пятницы, ты хочешь сказать?
– Нет, до четверга.
– До пятницы.
– До четверга.
– До пятницы, говорю тебе, бестолковый ты тупица! – прикрикнул я на него немного в сердцах, потому что меня раздражало такое неумение произвести простейший подсчет, как, наверное, оно раздражало поэта, забыл фамилию, который тоже в разговоре с ребенком никак не мог добиться толку, семеро их было или не семеро[22]. – Смотри. Твоим добрым делом за пятницу должна была считаться уборка в «Укромном уголке». Так? Но по причине печальных последствий оно вычеркивается. Ты с этим согласен? Таким образом, добрым делом за пятницу становится нахождение броши. Элементарно, если только задействовать маленькие серые клеточки.
– Да, но ты все спутал.
– Ничего я не спутал. Вот смотри…
– Потому что ты говоришь про первый раз, как я нашел тебе брошку. А я говорю про второй, он тоже считается.
Я не понял.
– Что значит – второй раз? Ты же не два раза ее находил?
– Именно, что два. Первый раз, когда ты выронил ее в прихожей, помнишь? После этого я пошел чистить дымоход в кухне, случился взрыв, и я выхожу, ты стоишь на лужайке в рубашке, а пиджак снял и отшвырнул в сторону.
– Бог мой!
Среди всех этих переживаний и хлопот я совершенно забыл, как было дело с пиджаком. Но теперь вспомнил с полной ясностью, и холодная рука сдавила мне сердце. Я понял, к чему он ведет.
– Брошка, наверное, выпала из кармана пиджака, а когда ты пошел в дом, я смотрю, она валяется на траве. Ну и я подумал, что будет еще одно доброе дело, если я избавлю тебя и сам отнесу ее Флоренс.
Я тупо глядел на него – как говорится в таких случаях, взирал угасшим взором.
– Значит, ты отнес ее Флоренс?
– Да.
– И сказал, что это подарок от меня?
– Да.
– Она была рада?
– Еще как! Ух ты! – вдруг вскрикнул ребенок Эдвин и исчез, точно угорь, зарывшийся в ил. Кто-то приближался, шумно дыша.
Мне не понадобилось внезапного бегства Эдвина под темные своды ночи, чтобы за этой одышкой угадать прибытие Флоренс.
Глава 18
Флоренс,
Берти имеет в виду стихотворение Г. Вордсворта «Нас семеро» (1798), где девочка считает вместе и живых, и умерших своих братьев и сестер.
