А работа-то у нас, сами знаете, какая – то я в поездке, то он. Почитай, и не видались. И выпить вместе только один раз успели. Двадцатого, когда жалованье получили. Вспомнил! Барышня у него была, зазноба.
– Кто такая?
– Видать-то я ее ни разу не видал, Ильюха рассказывал. Нам двадцатого, как это обычно бывает, не хватило. Он мне и предложил съездить на Солянку, там, мол, найдем водочки. Я поначалу отказывался – видное ли это дело с Зацепа на Солянку за вином тащиться, чай, и здесь найти можно. А он говорит – здесь «катю» за разведенный спирт отдавать, а там – настоящей казенки бесплатно получим. У меня там, говорит, тестюшка будущий торговлю держит, он нас угостить не откажется. Поехали. Пока добрались, хмель почти сошел, трамваи, сами знаете, как нонче ходют. Зашли там в кухмистерскую, Ильюха велел мне подождать, а сам за буфет нырк. Вернулся быстро, полу пинджака отвернул, а там – бутылка. Ну мы ее, родимую, в парке у Воспитательного дома из горлышка и уговорили. Пока домой шли, Ильюха мне про любовь свою и рассказал. Девку он эту давно заприметил и даже сватался, да батюшка ейный отказал – мол, не отдаст дочку за гольтепу. Но в последнее время вроде подобрел. А что, место у Ильюхи хорошее было, хлебное. Имя у барышни его красивое – Аксинья.
– А где на Солянке кухмистерская, в каком нумере?
– Нумер не припомню, как от площади идя, вы на Солянку повернете, так третий справа дом будет.
Зайдя в кухмистерскую, Тараканов заказал тарелку супа, кусок хлеба и чай. Заплатив за этот более чем скромный обед 13 рублей, субинспектор принялся хлебать довольно вкусную похлебку. Вместо ожидаемой чайной пары ему принесли только один стакан. Подавала барышня. Поставив перед посетителем чай, она стала протирать соседний столик. Осип Григорьевич ею залюбовался. Это была высокая брюнетка с пухлыми губками и бездонными карими глазами.
– А вас, барышня, часом, не Аксинья зовут?
Девушка испуганно посмотрела на Тараканова:
– А вам какая надобность в моем имени?
– Побеседовать с вами хочу по одному делу. Насчет Ильи Бочарова.
Подавальщица буквально сжалась в комок и быстро пошла по направлению к буфету.
– Куда же вы, красавица? – Тараканов поднялся вслед. Но к нему уже спешил широкоплечий паренек лет двадцати в белоснежном фартуке поверх косоворотки.
– Вам чего, гражданин, надо? Вы кушать сюда пришли или к дамам приставать? Если кушать – так ешьте, а коль поели, так милости просим, тут не вокзальный зал ожидания.
– С каких это пор в столовых время посещения ограничено?
– С прошлогодних.
– Колька, цыц! – К ним подошел крепкий пятидесятилетний бородач в летнем сером сюртуке, из нагрудного кармана которого виднелась массивная золотая часовая цепочка. – Для нас, гражданин, каждый посетитель – гость дорогой, но и вы себя должны вести прилично и не цепляться к услужающим, тем более, коли оне барышня.
– Я не цепляюсь. Вы хозяин будете?
– Угадали, хозяин пока еще. Лабухин Афанасий Дмитриевич, с кем честь
